ПУБЛИКАЦИИ

Павел (Борисовский Павел Петрович) – митрополит 

О Павле, митрополите Ярославском

Павел Петрович Борисовский (мирское звание м[итрополита] Павла), в противоположность всем вышеописанным иерархам, был человек замкнутый и сосредоточенный в себе, молчаливый. Я никогда не видел улыбки на лице его. Всегда он был углублен в размышления, в дело, неопустительно посещал лекции профессоров и окончил курс академии 4-м студентом-магистром. Ни с кем, кроме нас троих (П[етра] Полянского, Вас[илия] Сем[еновича] Георгиевского и меня), он не сходился и не был откровенен, и нам он не показывал всего себя. В "святые святых" его души никто не входил. Он как бы предчувствовал трагический конец своей земной жизни и заранее готовился к оному, хотя попутно и узнал радости семейной жизни, правда не-продолжительное время.

Вспоминается мне такой комический эпизод из нашей академической жизни. Мы праздновали день ангела нашего любимого о[тца] ректора архим[андрита] Антония (Храповицкого). Соответствующую сему случаю речь мы поручили произнести Павлу Петровичу, как превосходившему всех нас своею дидактичностью. И он долго трудился над ее составлением и все ходил по занятной комнате и затверживал ее. Мы думали: то-то разразится и покажет себя. Вот кончилось богослужение в академической церкви, и мы собрались для чествования о[тца] ректора в покоях его. В сей самый торжественный момент Павел Петрович выступает из среды нас, приближается к о[тцу] ректору и произносит: "Ваше Высокопреподобие, высокочтимый и любимый наш о[тец] ректор!.." Мы с нетерпением ждем, что он изречет далее. Но… секунда, другая, третья – молчание! П[авел] П[етрович] то краснеет, то бледнеет, но не издает ни звука. Что-то заслонило в его памяти затверженную и, должно быть, перетверженную им речь. Наступает тягостное безмолвие. Но тут о[тец] ректор, блестя своими голубыми глазами, подходит к нему, обнимает и говорит: "Ничего, ничего, П[авел] П[етрович], не смущайтесь! Я ведь заранее знал, что Вы хотели сказать… Пожалуйте, господа, за уготованную вам трапезу",- обратился он к нам ко всем, и, т[аким] о[бразом], инцидент был благополучно исчерпан.

В последующее время П[авел] П[етрович] ни со мной и ни с кем из нашего квинтета не переписывался. Я имел утешение видеть его уже митрополитом Ярославским и Ростовским незадолго до печального финала его иерархического подвига. Владыка митрополит изрядно пополнел и украсился длинною и широкою бородою, как-то не шедшею к его невысокому росту. Он, как видится, был искренно рад мне. Мы вспомнили близких нам по духу товарищей, поведали друг другу каждый свое curriculum vital, но я долго не задерживал его, а он, в свою очередь, тоже не удерживал меня, и мы расстались… навсегда.

Верую, что Господь украсит Своего верного раба в Небесном Царствии мученическим венцом.

Источник:

"Воспоминания протоиерея Николая Князева. О Первоиерархах и архиереях Русской Православной Церкви".
Опубликовано: Вестник церковной истории. М.: ЦНЦ "Православная Энциклопедия", 2006, N 2. С.109-123