ПУБЛИКАЦИИ


Ершов Андрей Леонидович
Антирелигиозные судебные процессы в 1930-е годы во Владимирском крае.


В 1929 году на территории Владимирского края было несколько судебных процессов, в которые была вовлечена Церковь и верующие.

Собинский процесс

Широкую известность далеко за пределами Владимирской губернии, получил собинский процесс по поводу строительства церкви при фабрике «Комавангард». Вообще, по неподтвержденным данным, во Владимирской губернии поднимался вопрос о строительстве семи церквей. Естественно, ни одна из них не была построена. Лишь попытка постройки церкви в пос. Уршеле получила отражение на страницах местной печати и судебный процесс в Собинке прогремел на всю страну.

Предыстория вопроса следующая.

В 1923 году была закрыта церковь при фабрике «Комавангард» в Собинке; закрытие ее было вызвано соответствующим постановлением большинства рабочих. Здания церкви стало рабочим клубом. Священник этой церкви о. Иван (Иевлев) с некоторым количеством прихожан «переселился» в деревянную, в одно окно, часовенку на кладбище, где отпевал и крестил, но не мог совершать служения «по всем правилам». В 1925 году к этой часовне делается деревянная пристройка, получаются некоторые предметы культа из остатков «разоруженной» церкви, и новая церковь на несколько сот человек начинает функционировать.

Некоторые послабления советской политики в религиозном вопросе и, в частности, довольно легкое отношение к этому вопросу со стороны местных организаций, дают верующим надежду на дальнейшее развитие церковного строительства. Они решают строить около кладбища каменную церковь, добиваются от властей разрешения на сбор пожертвований на постройку церкви среди рабочих Собинки.

Вопрос об этой новой церкви становится актуальным весной 1928 года, т.е. тогда, когда местные парторганизации очень внимательно начинают относиться ко всякому проявлению «кулацких настроений». Сосредоточение такого внимания в Собинке приводит к открытым схваткам между партийным и комсомольским активом и некоторыми верующими. В марте-апреле 1928 г. дело доходит до драки в буквальном смысле слова. Мобилизация партийно-комсомольского общественного мнения Собинки в пару недель добивается своего: рабочие и работницы Собинки на ряде собраний выносят единодушное требование о запрещении постройки новой церкви. Следующие месяцы этот вопрос затихает и выплывает затем весной 1929 г. на страницах местной прессы (например, «Призыв» № 96 от 26 апреля 1929 г.) в виде отчета о судебном процессе Собинских церковников.

К концу 1928 года материальная часть Собинской церковной общины и в частности постройка новой церкви - находились в руках пятерки: 1) Пашнов - председатель церковного совета (подмастер фабрики), 2) Мартынов - староста (подмастер), 3) Ксенофонтов - закупщик (часовых дел мастер), 4) Коптев - главный сборщик на построение храма, 5) Желобов - секретарь церковного совета (конторщик). Еще не успело начаться строительство (были только закуплены стройматериалы), как уже порядочность пятерки, заведующей строительством, стала вызывать у прихожан большие сомнения.

Срочно создается ревизионная комиссия, действительно вскрывшая нецелевое использование до половины всех средств. Согласно ее акту, из 15 тысяч, заприходованных за вес время по церкви денег, семь тысяч оправданы расходными документами (частично довольно «липовыми»), а восемь тысяч расходованы без оправдания документами, хотя бы и «липовыми». Кроме того, акт совершенно определенно указывал на использование членами пятерки материалов, принадлежавших церкви, на личные нужды. Этот акт был представлен в местную милицию, которая произвела дознание, повлекшее за собой предание пятерки народному суду.

На суде большинство обвиняемых (четверо из пяти) связных показаний дать не могли. Их объяснения сводились к тому, что они мало касательства имели к хозяйственным делам, мало интересовались вопросами отчетности, а староста ссылался, главным образом, на свою малограмотность. Связные и обширные показания дал только Ксенофонтов.

Очень важный момент: священник о. Иван (Иевлев) был одним из инициаторов ревизионной комиссии - это не отрицал, например, и подсудимый Ксенофонтов. На суде священник был свидетелем. Но уникальность процесса заключалась в том, что суд над растратчиками церковного имущества был лишь одной из составляющих агитации безбожников против самого строительства церкви. Судебный процесс свелся к поливанию друг друга грязью среди членов общины, а также священника; освещавшие же процесс печатные СМИ смаковали эти обвинения. Цель посеять вражду, раскол в общине безбожники не скрывали.

Процесс «Спасово согласие» (Ковров).

Осенью 1929 г. внимание широких народных масс г. Коврова было привлечено к суду над «Спасовым согласием». Сразу следует оговориться, что «Спасово согласие» - это старообрядческая община, не имеющая отношения к Русской православной церкви; но суд над «Спасовым согласием» ставил своей целью подорвать доверие населения к религии вообще.

Община располагалась в восьми домах но ул. К. Маркса (бывшая Подьяческая) г. Коврова. Община не без основания больше напоминала монастырь или скит. Состояла община из 61 женщины, у всех были иноческие имена: Магдония, Иермония, Афанасия, Порфирия и др. Главой была мать Магдония (М. Ф. Першина). Жила община изолированно, отгородившись от мира капитальным забором, на котором была колючая проволока и гвозди. Выход за территорию монастыря был ограничен.

На скамье подсудимых оказались: игумения - мать Магдония (М. Ф. Першина), сестра ее - мать Иермония (Е. Ф. Першина), заместительница игумении — М. М. Шалаева.

«Их обвиняют:

1) в том, что они обманули соответствующие органы советской власти, получив разрешение на организацию религиозной общины, а организовав на самом деле старообрядческий скит;

2) в том, что, производя в течение ряда лет коммерчески - трудовые операции (кустарные мастерские), дававшие головке общины значительные доходы, - ни копейки не платили советскому государству причитающихся с них налогов;

3) в том, что верхушка общины, состоящая из дочерей бывших заводчиков и богатых купцов гор. Коврова, бесконтрольно распоряжаясь всеми заработанными артелью средствами, производила безусловную и ничем не ограниченную эксплуатацию (в документе «эксплуатацию», в соответствии с правилами того времени. - А. Е.) ряда монахинь». М. Ф. Першиной также припомнили, что она довольно регулярно получает денежные переводы из Персии от брата видного работника нефтяной кампании «Бр. Нобель».

Адвокатами, или, как тогда писали, защитниками, были приехавшие из Москвы Браудэ и Петренко.

Первоначально были разногласия: «монастырь это, коммуна или христианская община. В Коврове находились люди, которые пытались утверждать, что эта община-монастырь похожа на первоначальную христианскую коммуну». Доказать суду, что монастыря не было, не удалось. На суде и в печати подробно описывались примеры классового неравенства в монастыре.

В итоге «суд установил: 1) эксплуатацию, 2) мошенничество - со стороны головки монастыря, бывшего и настоящего - и приговорил: Конфисковать у обвиняемых все имущество (в том числе - пять домов), как нажитое эксплоатацией трудовых масс как самими обвиняемыми, так и еще их отцами. Как социально опасный элемент, изолировать от общества: М. Ф. Першину и М. М. Шалаеву - на два года, Е. Ф. Першину - на один».

Заседание проходило в клубе им. Ногина, присутствовало много публики. Вот описание процесса. «Начало судебного заседания назначено на пять часов вечера первого октября, а без пяти минут пять вместительный (на 500 человек) зад ковровского клуба имени Ногина (фабрика Абельмана) уже набит битком и приходится предложить прибывающей публике размещаться на балконе. К моменту открытия заседания полон балкон, полны все проходы в зале, а наружи остается изрядная толпа трудящихся, не попавших на заседание. Представителям правления клуба долго приходится уговаривать эту бурно-протестующую толпу.

Такое же стечение публики наблюдалось и в последующие 2 дня процесса Пришлось, в конце концов, поставить на сцене специальный микрофон, связанный с репродуктором, выставленным на наружном балконе клуба. И отдельные группы ковровских трудящихся толпились около клуба даже после 12 часов ночи...»

Таким образом, судебный процесс пополнил список антирелигиозных мероприятий ковровских безбожников.

Во время обоих судебных процессов на страницах местной печати появлялись статьи о том, какой должна быть реакция безбожников на происходящее, какие сильные стороны церковников не учитываются, в чем недоработка безбожников и т.д. Безбожники с гордостью писали: «Была встряхнута на борьбу масса рабочих и работниц, в первую очередь, партийный и беспартийный актив. Результаты - налицо! Надо еще раз, значит, сказать, что без глубокого встряхивания актива победы над попами не одержим!»

Таким образом, судебные процессы в конце 20-х гг. были одним из средств антирелигиозной борьбы, их целью была дискредитация Церкви.

Источники:
Призыв, 1928 г., от 16 мая
Наше хозяйство, 1929 г. № 8