ПУБЛИКАЦИИ

Ершов Андрей Леонидович
Положение духовенства и церковнослужителей в годы второй пятилетки.

В годы второй пятилетки в деятельности Комиссии по делам культов при Президиуме ВЦИК вопрос положения духовенства и церковнослужителей являлся одним из основных. В этом вопросе выделяется несколько аспектов. Первым из них был экономический.

26 марта 1933 г. Комиссией по делам культов при Президиуме ВЦИК был поднят вопрос о выдаче пенсий лицам, обслуживающим религиозные культы. «Постановили: т.к. лишение пенсий председателей и членов церковных советов, певчих и звонарей на время отправления ими этих функций противоречит ст. 175 КЗоТа и т.к. п. 9 Инструкции «О порядке проведения в жизнь Законодательства о культах» устраняет из состава исполнительных органов (церковных советов) религиозных объединений и групп верующих лиц, лишенных избирательных прав, - войти в Цусстрах о необходимости отмены существующего порядка, согласно которого указанным выше лицам выплаты пенсий приостанавливаются на время обслуживания религиозных объединений». 26 августа, заслушав отказ Цусстраха по этому вопросу, «постановили: ввиду несогласия Цусстраха пересмотреть свой циркуляр от 4.02.-30 г., который находится в противоречии с КЗоТом и практикой Культовой комиссии, - вопрос вынести на рассмотрение Президиума ВЦИК».

Событием № 1 в 1933 г. было постановление Комиссии от 26 марта о привлечении к обязательным мясопоставкам всех служителей культа, платящих сельхозналог; если имеются признаки кулацкого хозяйства, то по полуторной-двойной норме, если не имеются - как единоличники. Последствия данного постановления были чудовищны. По словам Смидович, «в 1933 г. все хозяйства служителей культа, несмотря на категорические правительственные запрещения, привлечены были местными организациями по повышенной норме, т.е. двойной против единоличных трудовых хозяйств», «бедняцкие хозяйства служителей культа не имели возможности выполнить поставки в кулацких нормах, и в таком случае, чтобы не лишиться служителя культа, верующие граждане часто его выручают, собирая между собой необходимые продукты. Служителям культа приходится выпрашивать доброхотные подаяния». Как писал Народный Комиссариат Снабжения, было «большое количество заявлений от служителей культа, проживающих в сельской местности, но не имеющих совершенно никакого хозяйства (живущих в сторожках, в снимаемых у крестьян квартирах и т.д.) и облагаемых подоходным налогом». С большим запозданием, 15 октября, НКСнаб СССР разослал всем уполномоченным Комзагснаб СССР инструкцию: «Не привлекаются к мясозаготовкам лица, проживающие в населенных пунктах сельского типа, если они не имеют своей усадьбы (дом, изба)». Но при этом 16 февраля постановили хозяйства служителей культа, имеющие коров, при молокозаготовках приравнять к кулацким.

В 1934 г. на общероссийском уровне Комиссией было решено: «Служение культу и наличие доходов от этого служения не должно при обязательных поставках государству являться признаком отнесения хозяйства служителя культа к числу кулацких хозяйств» (из послания ВЦИК от 27 февраля 1934 г. в ЦИКи союзных республик). 4 марта Комиссия разъясняла Горьковскому крайисполкому: «При привлечении хозяйств служителей культа к обязательным поставкам мяса, молока и картофеля Вам следует строго руководствоваться постановлением Президиума ВЦИК от 1/04. и 25/06.33 г., т.е. привлекать хозяйства указанных лиц, не имеющих признаков кулацких, на тех же основаниях, по тем же нормам и в те же сроки, как и хозяйства единоличников данного района. Постановление СНК и ЦК ВКП(б) от 28/08.33 г. об обязательной поставке мяса и инструкция к нему (ст. 1) имеют в виду привлечение к мясопоставке хозяйств тех или иных лиц, но не физических лиц, поэтому те лица, которые не имеют (как Вы сообщили) никаких хозяйств, не подлежат привлечению к мясопоставке».

1934 годом датируются жалобы на непосильные мясозаготовки из Владимирщины. Так уполномоченный Владимирского епархиального управления по Гусевскому району С.В. Соколов 17 мая в связи с постоянными жалобами просит разъяснить порядок мясозаготовок применительно к священникам, не связанным с сельским хозяйством и не имеющим скота. В качестве примера приводит жалобу такого священника А.В. Соколова, отца 5 детей от 2 до 12 лет, обложенного мясозаготовками в размере 84 кг, из которых он заплатил 45,3 кг, притом что сельским хозяйством не занимается и имеет только 2 коз.

В 1936 г. на общероссийском уровне 20 июля вышло постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) о льготах для престарелых колхозников, но 25 октября Комиссия заготовок разъяснила, что указ на служителей культа не распространяется, это вызвало поток жалоб, т.к. местные органы, руководствуясь этим разъяснением, стали привлекать служителей культа к различным поставкам, независимо от их возраста. 21 ноября Комиссия по делам культов при ВЦИК подняла вопрос о применении к служителям культов этого указа и постановила: «Ввиду того, что постановлением Президиума ЦИК СССР от 27/12.-33 г. и циркуляром ЦИК СССР от 27/02.-34 г. служители культов в части обязательных поставок государству (мяса, молочных продуктов, картофеля и др.) приравнены к единоличникам на тех же основаниях, по тем же нормам и в те же сроки, считать, что постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) о льготах для престарелых колхозников и единоличников распространяется и на служителей культа, имеющих возраст свыше 60 лет. Разъяснение Комиссии заготовок при СНК СССР, посланное всем уполкомзагам 25/10.-с.г. за № 403, как противоречащее указанным постановлениям ЦИК СССР, считать неправильным и просить Президиум ЦИК СССР его отменить».

В мае 1930 г. М.И. Калинин приказывает ЦИКам автономных областей, краев и облисполкомам не допускать изъятия единственного храма на округу, при несогласии большинства населения и без общественной нужды, не выселять священников из домов и др. Однако это не мешает владимирской газете «Призыв» в июне поднимать вопрос о «преступном головотяпстве во Владимирском горкомхозе» - дом № 15 по ул. Воровского принадлежит священнику Акципетрову. В октябре в газете «Большевик» (Гусевской район) в статье «Не церемониться с кулаком» писалось: «За невыполнение сельхозналога и хлебозаготовок поп Орлов (с. Вешки) приговорен к 3 годам высылки из нашего района с запрещением проживания в ряде областей; дополнительно на него наложен штраф в 4 т.р.». В другой статье писали, что в д. Тихоново «за последнее время часто откуда-то появляются отцы «святые» - попы и совершают различные обряды», их рекомендовалось выгонять как «разносчиков заразы»4. Это как раз и были те самые оставшиеся без прихода, а иногда и без жилья священники, совершавшие от случая к случаю за кров и пищу обряды верующим. Последнее является примером т.н. тайной, катакомбной, нелегальной Церкви.

Но при этом 26 мая 1934 г. на запрос Ивановского облисполкома «постановили: разъяснить, что единовременный взнос в потребкооперацию со служителей культа взыскивается в порядке и размере, установленном для кулацких хозяйств». НКФ на запрос Ивановского облисполкома отвечал последнему: «1. На основании существующих положений (циркуляры НКФ СССР от 19/02.32 г. № 68 п. 9 и от 27/03.-34 г. № 185) обложение хозяйств служителей культа сельхозналогом производится в индивидуальном порядке, т.е. как кулацкие хозяйства. 2. При обложении подоходным налогом, если он даже не занимается сельским хозяйством, его доходы также облагаются как нетрудовые. Т.о. исходя из существующих положений о взимании налогов с нетрудовых хозяйств и доходов нужно считать, что § 1 п. “Г” постановления СНК СССР от 13/01.34 г. № 81 должно быть распространено на служителей культа и внесенные ими вклады не должны возвращаться хозяйствам, не занимающимся трудовой деятельностью». Последнее указание напрямую связано с жалобой служителя культа И.Б. Щеглова из с. Дубки Кольчугинского района по поводу взыскания с него районным сельскохозяйственным кредитным товариществом в 1930 г. целевого возвратного вклада в сумме 201 р. 50 к. сроком на 3 года и отказа в возвращении. Даже Комиссии не с первого раза удалось добиться возвращения Щеглову вклада (см. Приложение 1).

Не меньшее место в деятельности Комиссии занимала работа с индивидуальными жалобами граждан. Так, в 1933 г. поток жалоб с Владимирщины увеличился. 13 февраля Комиссия велит Гусевскому райисполкому переисчислить неправильно исчисленный сельсоветом культсбор в сумме 1040 рублей с Н.В. Суворова (д. Спудни), руководствуясь постановлением ЦИК и СНК СССР от 29/1.33 г., как с плательщика 6 или 7 категории, т.к. он служителем культа не является, а хозяйство не кулацкое и облагалось сельхозналогом в 1932 г. в сумме 55 рублей. Руководствуясь тем же постановлением следовало переисчислить налогообложение служителей культа с. Палищи Процерова В.Г., Постникова Н.А. и Кореннова И., которым начислили по 1470 рублей первым двум и 300 рублей последнему. В ноябре по требованию Комиссии ИвоблФО и Собинский РайФО отменили индивидуальное обложение бывшего служителя культа (дьячка) Святухина П.П. (сс. Ундол и Перники), обложив его в общем порядке, при этом, судя по всему, не были возвращены отобранные незадолго до этого как у бывшего служителя культа корова с теленком и другое имущество (см. Приложение 2). В Меленковский райисполком Комиссия пишет о неправильности действий страхкассы в отношении церковного сторожа с. Бутылицы И.И. Захарова.

10 января 1935 г. церковный совет с. Илькина Меленковского района жалуется, что 7 января (в Рождество!) священника отправили на лесозаготовки. 11 февраля уже Ивановское митрополитанское церковное управление просит ВЦИК дать разъяснение о лесозаготовках по священникам: возраст, семейное положение, удаленность работ от места проживания.

Продолжали наблюдаться случаи лишения священнослужителей жилья. Так, в марте 1936 г. председатель сельсовета продает церковь и сторожку в с. Голышево Никологорского района Эдонской фабрике и 29 марта просит священника сторожку, в которой тот, будучи раскулаченным, проживал с 1930 г., освободить, т.к. она продана. В тот же день верующие пишут во ВЦИК жалобу, прося остановить продажу сторожки, т.к. в селе квартир нет и жить 70-летнему священнику с 66-летней женой негде (их сын Николай 27 ноября 1919 г. ушел добровольцем в Красную армию и там пропал без вести). 27 апреля 1936 г. президиум Ивановского облисполкома постановил договор с верующими расторгнуть, церковь ликвидировать и передать Никологорскому райисполкому и предупредил последнего, чтобы до истечения срока обжалования решения облисполкома сельсовет к ликвидации церкви не приступал, а также приостановил выселение из сторожки священника, исполняющего и обязанности сторожа. 31 мая 1936 г. священник Стефан Лебедев пишет во ВЦИК и облисполком, что 29 мая его выселили из сторожки, и просит разрешить проживать ему там, продолжать выполнять обязанности сторожа («ведь все окна перебьют, как в моем доме»), «совершать некоторые требы прихожан до прииска другого места службы», пользоваться «угородом» при сторожке.

В начале 1936 г. церковный совет с. Палищи Курловского района направил жалобу во ВЦИК о том, что Палищенский сельсовет изъял у церкви часовню и сторожку, состоящую из 3 комнат и занимаемую монашкой и священниками Вл.И. Веселкиным и П.И. Сергиевским и под овощехранилище. 26 апреля 1936 г. ВЦИК направил в райисполком указание: «Сторожка как неотъемлемая принадлежность церкви должна быть возвращена религиозному обществу». Но местная власть отнюдь не собиралась спешить с выполнением распоряжения свыше. 7 июля того же года на заседании Курловского РИКа постановили, что т.к. сторожка (10 х 26 аршин) <…>, находится в 200 м от церкви на земельном массиве колхоза им. 16 Партсъезда и т.к. в ограде церкви есть другая сторожка, то означенная сторожка предназначается под «общее житие» учащихся Палищенской неполной средней школы.

30 июня 1936 г. верующие с. Милинова Ковровского района жаловались, что 25 сентября 1934 г. завшколой П.С. Кузнецов, уже и до этого стрелявший по окнам церкви, произвел выстрел в окно сторожки, где проживал служитель культа, дело замяли; «сельсовет в 85 лет старика Дементия Горностаева замучил налогами: зачем служишь».

Происходили и трагикомические истории: 14 августа 1935 г. общее собрание граждан Березовского колхоза (Муромский район) постановило «в ответ на вылазку новокотлицкого попа, который расхищает церковное имущество», закрыть … свою церковь - в с. Санниково тоже Муромского района. Предложению был дан зеленый свет: 15 октября решение утвердил Муромский райисполком, 20 января 1936 г. - президиум Горьковского крайисполкома, а 20 апреля 1936 г. - Президиум ВЦИК.

Часто местные власти отказывали священнослужителям в регистрации, из-за чего церкви не функционировали. В этом вопросе Комиссия вставала на защиту интересов верующих. Так, 28 августа 1933 г. она требует устранить «стеснения со стороны местных работников к регистрации избранного верующими служителя культа и отправлению обрядов» в Екатерининском соборе г. Судогда, 9 октября облисполком сообщил, что собор в пользовании верующих, община выполняет религиозные обряды, т.е. дело урегулировано.

В с. Борисовском Владимирского района в октябре-ноябре 1932 г. храм остался без пастыря. Нашлось аж 3 священника, изъявивших желание служить в селе, но в райисполкоме всех запугали тюрьмой – церковь вынужденно пустовала. Отсутствие служителя культа дало основание местным властям начать в марте 1933 г. процедуру закрытия храма. 26 июня и 26 июля 1933 г. ВЦИК требует у райисполкома срочно выслать весь требуемый материал по с. Борисовскому и устранить препятствия в регистрации священника и стеснение верующих. Но вскоре храм был полностью закрыт.

11 июля и 26 октября 1934 г. Комиссия требует у Ковровского райисполкома, а 25 сентября у облисполкома разобраться с притеснениями в погосте Старо-Никольском, выражающимися в отказах зарегистрировать священника необновленческой ориентации.

7 апреля 1935 г. Владимирский райисполком перенаправил в Небыловский на рассмотрение жалобу верующих с. Головенцево Стародворского сельсовета, полученную из Комиссии в июле 1934 г., о невозвращении временно изъятой под ссыпку зерна церкви и препятствиях в регистрации священника. 2 августа Комиссия велит Муромскому РИКу проверить жалобу из с. Старые Котлицы о том, что церковью не дают пользоваться и не регистрируют священника; 27 августа райисполком ответил, что церковь закрывалась только на 7 дней после ее обокражи на период следственных мероприятий, в настоящее время службы протекают нормально.

11 сентября 1935 г. церковный совет с. Синжаны Меленковского района жалуется в облисполком, что райисполком не регистрирует священника Сергея Алексеевича Сидорова (до этого в селе служил Петр Никонорович Леонидов, причем после пожара обряды он проводил на дому у верующих). Видимо, сами верующие или облисполком сообщили о жалобе во ВЦИК, ибо 7 октября последний пишет в облисполком и Меленковский райисполком, что, т.к. ремонт сделан, нет законных оснований не открывать церковь и не регистрировать священника. Остается только сожалеть, что эти замечательные слова не были сказаны на 2-3 месяца раньше, до принятия постановления облисполкома об окончательном закрытии храма. Теперь же райисполком, ничуть не смущаясь, сообщил во ВЦИК, что священника не регистрируют, т.к. церковь должна быть снесена и уже есть постановление облисполкома от 28 сентября 1935 г. об этом. 20 июня 1936 г. Президиум ВЦИК, заслушав постановление президиума Ивановского облисполкома от 28 сентября 1935 г. о закрытии церкви, постановил его утвердить, а здание снести. 23 мая 1936 г. поступила жалоба из с. Старый Двор Небыловского района на то, что председатель сельсовета отпугивает всех священников, в итоге церковь хоть и не закрыта, но без службы.

14 марта 1937 Комиссия шлет в облисполком жалобу из с. Махра Александровского района на отказ в регистрации служителя культа и приказывает: «В жалобе упоминается, что РИК отказывает только служителям культа староцерковнической ориентации, а навязывает обновленцев. Если это так, то такие факты вмешательства во внутрицерковные дела необходимо решительно пресечь». 8 мая она направляет ходатайство религиозного общества с. Арбузова Собинского района о регистрации служителя культа в облисполком на «рассмотрение по принадлежности». 3 ноября она пишет Владимирскому райисполкому: «Если церковь с. Боголюбова не закрыта в установленном законом порядке, вызовите представителей религиозного общества и произведите регистрацию служителя культа».

Несмотря на сложности времени, на стремление властей задвинуть духовенство на задний план, деятельность последних была более чем активна и не может не вызывать восхищения. В это время нередко исключительно на плечах священника лежали все платежи за храм. Более того, верующие относились к храму как к самоокупающемуся предприятию. Так, 22 декабря 1935 г. верующие Красной Ушны Селивановского района, а в начале января 1936 г. и местный священник Стефан Беляев просят разрешить крестные ходы (местные органы власти, хотя эпидемий не было, находили любые поводы, чтобы не допустить хождения с крестом: то секретаря нет, то заявление принесено за 5 дней вместо 2 недель, то из-за 2-3 больных объявляют карантин); при этом ходатаи особо отмечали, что это главный источник поступлений денежных средств для уплаты налогов. 26 июня 1936 г. облисполком пишет во ВЦИК, что священнику Беляеву дано разъяснение о хождении с крестом по домам и проведен перерасчет.

19 февраля 1934 г. была жалоба от священника с. Нестерова Юрьев-Польского района Ф.В. Доброхотова: «По закону надо испрашивать у местных советов лишь разрешение на совершение всенародных молений, привлекающих большое стечение народа… В отношении же обхода по домам верующих лицами - служителя религиозного культа (как например с иконой, крестом, молебнами) это испрашивание разрешений от местной власти существующими законоположениями не предусмотрено». Он к тому же указывал, что «в некоторых приходах местные советы не настаивают на получении разрешения для этих обходов, в иных же приходах, помимо того, что заставляют таковое разрешение брать, кроме того при выдаче этого разрешения взимают еще и плату, причем размер последней у различных сельсоветов различный»; поэтому он просит «указать, требуется ли всякий раз испрашивать на обход по домам верующих разрешений от сельсовета требуется ли вносить особый на каждый случай налог (плату) за это хождение или таковое должно совершаться без разрешений, как это и вошло в практику во многих приходах нашей области».

24 февраля священник Покровской церкви с. Дмитриевы Горы Александр Михайлович Синадский пишет во ВЦИК, что «сельсовет не дает разрешения на хождения по домам верующих с молебном, службу общих панихид на кладбище, хождения на Иордань, как делается в соседних селах». Жалоб на запрещение крестных ходов и обходов домов священником от верующих было очень много. 12 декабря 1934 г. верующие с. Милиново Ковровского района со ссылками на закон жалуются в облисполком, что райисполком не разрешает священнику хождения по домам, сельскому врачу про отсутствие эпидемии не верят, уполномоченный сельсовета не разрешает хождения и угрожает арестом; при этом особую обеспокоенность вызывает вопрос, с чего собирать налоги. 20 марта 1934 г. верующие с. Синжаны Меленковского района пишут жалобу в Ивановский облисполком, где просят открыть храм и, в том числе, отменить взыскание каких-либо налогов, т.к. «доходов после пожара нет».

14 ноября 1930 г. был арестован священник с. Кожино Гороховецкого района Орлов Петр Андрианович, осужден на 5 лет лишения свободы. Уже постановлением Президиума облисполкома от 28.05. 32 г. договор с общиной верующих на пользование церковью расторгнут за неуплату налогов. 10 апреля 1935 г. ВЦИК утвердил постановление президиума облисполкома ИПО от 9.09. 34 г. о ликвидации церкви. Можно предположить, что именно из-за отсутствия священника прекратилась уплата налогов.

В 1930-е гг. (до 1935 г.) ежегодно все налоги за церковь с. Запрудье Меленковского района в сумме около 600 рублей уплачивал священник (верующие от этого самоустранились, ссылаясь на свою «темноту»). Потом по неизвестной причине священник перестает служить. И вскоре за храм появляются долги. 9 октября 1935 г. прихожане пишут жалобу во ВЦИК, где указывают, что в 1935 г. страховку в сумме 207 рублей они уплатили, а извещения о платежах за строение и землю не получали. «Недоимка образовалась благодаря нашей темноте, бедности прихода и отсутствию служителя культа около полугода». Храм был закрыт.

В основном только к концу 1930-х гг. верующие доросли до понимания всей ответственности перед своими храмами, когда они стали готовы оплачивать налоги за храм, даже если тот временно оставался без священника; пока же нередко, как только храм оставался без священника, это приводило к самым печальным последствиям.

27 апреля 1936 г. президиум Ивановского облисполкома выносит постановление о ликвидации старообрядческого молитвенного здания в с. Тимошино Меленковского района и передаче его колхозу под клуб. 10 февраля 1937 г. председатель сельсовета и представители районной милиции с двумя понятыми провели опись имущества и выломали несколько икон. После осквернения храма именно священник Яков Григорьевич Фадеев поехал в райисполком ходатайствовать об отмене постановления облисполкома о закрытии храма. 3 марта 1937 г. решительный батюшка прибывает с ходатайством уже в Москву. После долгой переписки 25 декабря 1937 г. Президиум ВЦИК постановил: «Постановление президиума Ивановского облисполкома от 27/04.36 г. о закрытии старообрядческой церкви в с. Тимошино Меленковского района отменить в виду дальности до ближайшей церкви; церковь оставить в пользовании верующих»1. После 1931 г. во Владимирском крае было всего 2 случая отмены подобных постановлений облисполкома! Но на дворе стоял 1937 г., время репрессий. Активным защитником храма был священник - в 1937 г. это бесследно для человека не проходило: за день до такого уникального постановления Президиума ВЦИК, 24 декабря, Я.Г. Фадеев был арестован и осужден на 4 года лишения свободы.

С апреля по октябрь 1937 г. верующие с. Патакино Ковровского района пишут во ВЦИК несколько жалоб: просят сложить недоимку, вернуть церковную сторожку, которую несколько лет назад сельсовет взял под квартиру, а страховку за нее продолжают платить верующие как за церковное имущество, жаловались на покос сельсоветом травы в церковной ограде (верующие планировали пустить средства от продажи травы на ремонт церкви), на неправильное определение технического состояния здания церкви. 15 сентября 1937 г. ВЦИК приказывает Ковровскому райисполкому освободить церковную сторожку как незаконно изъятую под квартиру секретарем сельсовета. 27 ноября 1937 г. президиум Ковровского райисполкома постановил вернуть обратно церковную сторожку религиозной общине с. Патакино. Но незадолго до этого, 20 октября 1937 г. священник Троицкой церкви Петр Алексеевич Зяблицкий, инициатор и идейный вдохновитель борьбы верующих за свою церковь, был арестован и осужден на 10 лет лишения свободы, а потом к расстрелу.

С апреля 1936 до начала 1938 г. длилось закрытие Никитской церкви г. Владимира. 7 октября 1937 г. священники этой церкви А.А. Владычин, И.И. Слободской, дьякон С.А. Урбанский, Свешников, староста А.В. Маркова были арестованы. Обвинялись в молениях за расстрелянных, финансовой помощи сосланным, крещениях детей и за борьбу против закрытия церкви. Первые три из них были расстреляны. Примечательно, что данный процесс частично освещался на страницах местной газеты «Призыв»: в одной из статей описывалась «реакционная роль церковного совета» (отстаивание храма от закрытия с включением в списки верующих детей и мертвых душ, присвоение денег и др.).

С июня 1936 по декабрь 1937 г. длилось закрытие Екатерининского собора в г. Судогде: в частности, проводилась агитация и сбор подписей среди населения. При закрытии собора антирелигиозная пропаганда часто заменялась антиклерикальной. Так, на собрании РО НКВД приводили многочисленные примеры контрреволюционной деятельности духовенства и церковников: в с. Языкове колхозники под влиянием попа не выходили на работу, чем чуть не развалили колхоз, в с. Ликино церковники срывали проводимые соввластью мероприятия, в Андреевском сельсовете попы и церковники ведут подготовку к выборам в Советы, выступая с проповедями.

На фабрике им. 1 Мая важность закрытия храма связали с остротой политического момента: попы проводят вербовку среди масс в связи с выборами в Советы, в Ярославской области дьякон стал председателем сельсовета и др. В райпотребсоюзе собравшиеся заявили, что Церковь действует совместно с фашизмом. Собрание на ул. Советской прошло в форме прений: 7 человек высказались в поддержку закрытия церкви, вспомнив попов и монахов, воюющих в Испании на стороне фашистов, раздел Церкви на староцерковников и обновленцев, разоблачение церковников из Андреева и Картмазова, говоривших о новоявленных мощах и видениях Бога и др. Тем временем 13 сентября 1937 г. были арестованы священники А.В. Мамаев (обновленец) и Г.Г. Данилевский и вскоре расстреляны. 28 ноября арестовываются оставшиеся староцерковнические священники Г.И. Борисовский и А.Е. Любимов и осуждены на 10 лет лишения свободы. Примечательно, что в начале февраля 1938 г. верующие писали ходатайства И.В. Сталину и М.И. Калинину, где просили не только об открытии храма, но и об освобождении священников Г.И. Борисовского и А.Е. Любимова.

Ходатайство верующих о священниках - довольно уникальное явление. Известны буквально единичные примеры. Но они были! Верующие не побоялись бросить вызов всей системе! Так, 26 мая 1936 г. верующие с. Большого Кузьминского Юрьев-Польского района жалуются, что у них забрали священника Н.П. Благовещенского и разорили всё у него и в церкви, хотя налоги уплачены. И в 1933 г. прокурор Суздальского района отвечал Комиссии по делам культов при Президиуме ВЦИК на запрос последней по поводу жалобы из с. Вышеславского: «Жалоба гражданина С. Жукова рассмотрена… ареста служителя культа никто не производил да и не могли, т.к. всякие аресты проходят только через меня». Сама жалоба отсутствует, имя священника также не указывается, вся история оставляет больше вопросов, чем ответов.

В 1934 г. облисполком закрыл за долги Троицкую церковь в с. Гусь-Железный Меленковского района (ныне Рязанская область), председатель церковного совета Устюжина съездила во ВЦИК, там ей разрешили служить «галасловно», после чего 28 октября местный священник провел службу при большом стечении народа. Во время службы 4 раза заходил председатель сельсовета с требованием прекратить службу. После службы священника и Устюжину в сельсовете уже ждали сотрудники ГПУ, допросили и оставили их там на ночь под арестом, 29-го же, получив отказ на предложение сдать ключи, забрали обоих в Меленки: Устюжину повезли на автомобиле, а священника погнали пешком, 50 верст!

Положение духовенства и церковнослужителей в годы второй пятилетки продолжало оставаться тяжелым: их душили налогами, лишали жилплощади, препятствовали им в служении и т.д. Комиссия по делам культов при Президиуме ВЦИК нередко вставала на их сторону, но можно предположить, что это была только малая часть случаев, обычно же угнетаемые смирялись со своей судьбой. Тем не менее в это тяжелое время деятельность духовенства была более чем активна и не может не вызывать восхищения. Часто исключительно на плечах священника лежали все платежи за храм, нередко именно священники возглавляли борьбу за сохранение храмов, пытались не допустить их закрытие. Естественно, это не могло устраивать карательные органы, поэтому немало духовенства попало под каток репрессий.

Приложение 1

В ноябре 1933 г. служитель культа из с. Дубки Кольчугинского района И.П. Щеглов обратился во ВЦИК с жалобой, в которой указал, что в 1930 г. районное сельхозтоварищество привлекло его к целевому возвратному вкладу в размере 201 р. 50 к. сроком на 3 года, но в возвращении вклада обратно отказало. Комиссия по делам культов при ВЦИК запросила Кольчугинский райисполком об основаниях к правомочности таких действий со стороны кредитного товарищества, т.к. «гражданин И.П. Щеглов из с. Дубок, как служитель культа, не может быть членом некоторых видов кооперативных организаций. Взыскание с него в 1930 г. целевого вклада … неправомерно. Поэтому Вам надлежит сделать соответствующее распоряжение о возврате жалобщику вклада». Райисполком ответил, что, согласно распоряжению Областной конторы Сельхозбанка, вклады, внесенные в бывшее товарищество на 3 года служителями культа, возврату не подлежат и перечисляются в фонд долгосрочного кредитования сельского хозяйства.

Тогда 26 декабря 1933 г. Комиссия запросила Ивановскую областную контору Сельхозбанка. 27 января 1934 г. последняя ответила, что «в начале 1930 г., согласно постановлению СНК от 7.01.1930 г. и облисполкома от 29.01.1930 г. для усиления кредитования сельского хозяйства, а главным образом мероприятий весеннего сева кредитными сельскохозяйственными товариществами среди сельского населения был произведен сбор целевых возвратных вкладов на срок от 3 до 5 лет. Согласно инструкции Облфинотдела ИПО от 8.02.1930 г., хозяйства с нетрудовыми доходами в сельской местности привлекались в размере 100%-го налога. Проводилось это через собрания земельных обществ. Согласно постановлению СНК от 21.09.1931 г. и циркулярного письма Правления Госбанка от 8.12.1931 г. № 520, вклады, собранные от кулацких хозяйств, возврату не подлежали, а зачислялись в фонд долгосрочного производственного кредитования, равно не подлежали возврату вклады тем вкладчикам, от которых поступят заявления о возвращении по истечении 6 месяцев со дня истечения срока вклада». Относительно вкладов, собранных со служителей культа, 1 апреля 1933 г. было запрошено Правление Сельхозбанка, которое ответило конторе, что оно связалось с Наркомфином, но вопрос еще не разрешен.

После этого от лица Комиссии Областной конторе Сельхозбанка было предложено возвратить Щеглову неправомерно взысканный с него вклад. Однако та отказала в выдаче вклада, ссылаясь на разъяснение Сектора кредитования колхозов Правления Сельхозбанка, от 21.01.1934 г. № 13/12.

14 июня 1934 г. Комиссия по делам культов выслала предписание: «Невозвращение вклада Щеглову противоречит тому же постановлению СНК от 21.09.1931 г. (на которое ссылается Областная контора, обосновывая свой запрет), т.к. вклады единоличников возвращаются. Одно ношение Щегловым звания служителя культа не дает еще право считать его хозяйство «кулацким». Президиум ВЦИКа постановлением от 20.06.1930 г. № 247/с запретил привлекать служителей культа к взносам в разные виды кооперативных организаций (после, в 1932 г. Комиссия согласилась на привлечение их лишь к вкладам в потребкооперацию в размере месячного их дохода и в июне 1934 г. допустила повышение на 50 % с рассрочкой на 9 месяцев). От лица Президиума ВЦИКа предлагаем облисполкому и правлению сельхозбанка взысканный с Щеглова вклад возвратить».

Приложение 2

Нелегкой продолжала оставаться и судьба духовенства, сложившего сан. В июне 1933 г. бригадир пригородного хозяйства при фабрике им. Лакина, бывший дьячок, Святухин Парфений Петрович пишет жалобу М.И. Калинину. Жалоба не сохранилась, но 14 октября того же года он снова пишет Калинину: «Вторично обращаюсь… Просьба моя состоит в том, чтобы возвратить моему семейству отобранное имущество, главное корову с теленком, без которой дети мои голодают и голодные ходят в школу. 300 гр. хлеба без молока им, конечно, недостаточно. Кроме того, корова взята у меня и неправильно. Землю в 1932 г. я не пахал, а работал на фабрике Лакина, лишь семья моя жила в с. Перниках на квартире. Своего дома у меня не было и нет. Обложили меня налогом за то, что я служил в Перниках дьячком 3 года. С 1 января 1930 г. я бросил добровольно эту службу и с тех пор работаю при фабрике Лакина. Жена также работает на фабрике, и дочь тоже. Сын учителем в ФЗС при фабрике Лакина и сын учителем в Иваново-Вознесенске и в то же время учится в художественном техникуме, а трое детей учатся в [школе] первой и второй ступени при фабрике Лакина. <…> В настоящее время вся эта семья живет на частной квартире в сыром холодном подвале в с. Ундоле, д. № 130. Плохое условие жилья усугубляется у жены и детей тем, что у них отняли последнюю корову, которая кормила их. Ввиду этого прошу возвратить отобранное у моей семьи неправильно имущество, а главным образом корову с теленком, чтобы дети были сыты и спокойнее работали и учились».

Сразу после первой жалобы, 16 июня Президиумом ВЦИК было направлено в облфинотдел предписание: «Секретариат Пред. ВЦИК просит Вас выслать все подлинное делопроизводство по индивидуальному обложению на 1932 г. гр. Святухина Парф. Петр., с. Ундол, Собинского р-на для рассмотрения с Вашим заключением».

21 октября Комиссия по делам культов при Президиуме ВЦИК пишет в НарКомФин: «30/8.31 г. Президиум ВЦИК”а, заслушав вопрос о порядке обложения налогами служителей культа, снявших сан, постановил: освободить при обложении с/х налогом от обложения в индивидуальном порядке всех служителей культа, снявших сан, независимо от срока, если они по другим признакам не подходят под индивидуальное обложение. Комиссия препровождает Вам жалобу гр. Святухина П.П., бывш. служителя культа (Собинского р-на) на обложение его в индивидуальном порядке, а равно и переписку Облфо по этому делу, - для отмены решения последнего и приведения действий его в соответствие с указанным выше постановлением През. ВЦИК”а».

17 ноября НКФ ответил: «На отношение от 21/Х. - с/г. за № 322/с СМП НКФ РСФСР сообщает, что 28/Х. - с/г. им по индивидуальному обложению бывш. служителя культа Святухина П.П. предложено Ивановскому Облфо обложить его в общем порядке. Ивановский Облфо 10/Х1. - с/г. сообщил, что индивид. обложение им отменено, о чем и дано распоряжение Собинскому Райфо».

При этом, судя по всему, П.П. Святухину не были возвращены отобранные незадолго до этого как у бывшего служителя культа корова с теленком и другое имущество.

Литература:

1. ГАРФ. Ф. Р-5263. Оп. 1.
2. Боль и память. Книга памяти жертв политических репрессий Владимирской области: В 2 т. / Сост. А. Семенов, Е. Селиверстов. - Владимир: Фолиант, 2001; Т. 1. С. 255.
3. Архив Владимирской епархии. Отдел Комиссии по канонизации. Дело А.А. Владычина.
4. Реакционная роль церковных советов // Призыв. - Владимир, 1937, № 136, 15 июня.