ПУБЛИКАЦИИ

Мелхиседек (Лихачёв Дмитрий Алексеевич) – иеромонах 

Алексей Беглов
"Иеромонах Мелхиседек"

Благочинный Зосимовой пустыни, иеромонах Мелхиседек, родился в 1867 году в крестьянской семье деревни Стоянец Корчевского уезда Тверской губернии.

Из следственного дела известно, что он окончил сельскую школу. Других сведений о детстве и юности будущего старца нет. По всей вероятности, как и большинство селян Росси, семья Дмитрия Алексеевича Лихачева была истинно православной. Только этим можно объяснить его ранее, в двадцать три года, поступление в знаменитый Гефсиманский скит.

5 октября 1892 года Дмитрий становится указным послушником. Во время скитского послушания он сближается с будущим игуменом Зосимовой пустыни отцом Германом и другими насельниками «Северной Оптиной», в том числе, Иваном Орешкиным, ставшим в последствии иеромонахом Иннокентием и келейником преподобного Германа; с преемником преподобного Алексея, игуменом и казначеем пустыни, игуменом Митрофаном. Всего из Гефсиманского скита в 1897 году со своим старцем Германом ушло в Зосимову пустынь тринадцать человек.

В марте1898 года послушника Дмитрия постригают в мантию, а 14 июня рукополагают в иеродиакона.

Отец Мелхиседек вспоминал, что в 1898 году с ним произошел такой случай. Он в то время нес послушание – зажигал лампаду на могиле о. Зосимы. В великую пятницу утром он не оправил лампады в свое время, а занялся другим делом – откупоркою церковного вина, и оно не удавалось долгое время. Между тем помысл подсказывал ему идти и выполнить свое послушание. Но вместо того, чтобы оставить занятие и отправиться на могилку, отец Мелхиседек взял вилки для откупоривания вина и тут же поранил себе руки.

Этот и многие другие уроки послушания с великой пользой для себя и окружающих усвоил благочинный пустыни.

21 октября 1901 года отец Мелхиседек рукополагается в иеромонаха.

В 1907 году, 30 июня, его назначают благочинным пустыни.

В 1909 году, когда по рапорту казначея пустыни отца Ионы прошло разбирательство финансовых дел монастыря, происходит недолговременный исход аввы с учениками (в том числе и отца Мелхиседека) в Махру и их возвращение в Зосимову пустынь.

Однажды отец Мелхиседек сопровождал после пострига монаха Исидора для представления его наместнику лавры, которой непосредственно подчинялась Зосимова пустынь. В Сергиевом Посаде новопостриженный монах спрыгнул с повозки у книжной лавки и хотел направиться в нее, дабы купить необходимую ему духовную литературу. Мелхиседек его задержал и веско молвил:

- Отец Исидор, своя воля кончена.

Без воли монастыря и старца нельзя осмелиться совершить никакую мелочь – это правило строго соблюдал иеромонах Мелхиседек не только по отношению к вверенным ему братиям, но, прежде всего, и к самому себе. Это воспитал он в себе за долгие годы подчинения монастырскому укладу жизни.

Со временем, наряду с иеромонахами Досифеем, Дионисием и другими, ему предстояло разделить труд старчества, основная ноша которого лежала на игумене Германе и старце Алексее.

Испытывая глубокою и преданную любовь к своему авве, отец Мелхиседек вел дневник, в котором карандашом и чернилами, оставляя правую сторону пустой для последующих заметок, описывал жизнь Зосимовского игумена. Эти записи в последствии он передал митрополиту Вениамину (Федченкову)(1810-1960), использовавшему его для составления жития преподобного Германа.

Будущий владыка Арсений (Жадановский) наместник Чудова монастыря, епископ Серпуховской, викарий Московской епархии. Расстрелян в 1937 г., часто бывал в Зосимовой пустыни, любил и чтил его игумена и насельников. В своей книге он вспоминал забавный эпизод.

"О Герман, я и один из его преданнейших учеников, иеромонах Мелхиседек отправились в Махрищский монастырь Махрищский Свято-Троицкий монастырь на берегу реки Махры; состоял в ведении Троице-Сергиевой Лавры. Основан около 1370 года прп. Стефаном. на 500-летний юбилей обители отмечался в 1906 г. По приезде туда отвели нам троим общую келлию. После торжественного всенощного бдения, продолжавшегося до 12 часов ночи, мы усталые едва доплелись на отдых в свое помещение. Несмотря, однако, на это отец Герман велел отцу Мелхиседеку идти к ранней литургии помогать служащему иеромонаху вынимать просфоры. Прочитав на сон грядущий молитвы и пожелав друг другу доброго сна, каждый из нас улегся. Батюшка быстро заснул, а мы несколько замешкались: когда стали укладываться, отцу Мелхиседеку показалось почему-то, что мне неудобно, и он принудил меня поменяться с ним койкой. Едва я задремал, как услышал голос отца Германа, направленный к моей постели:

- Пора тебе вставать к ранней.

Так как это говорилось не по моему адресу, я продолжал спать; тогда старец, спустя несколько минут, подошел ко мне и начал будить уже энергично, укоряя такими словами:

- Ах, ты, этакий соня, до каких же пор ты будешь рассыпаться, небось уже ранняя началась?

Такие замечания батюшки относились к отцу Мелхиседеку, а последний "спал как убитый". Тогда я решил смиренно сказать строгому авве:

- Это я, Арсений, вы же по всей вероятности, стараетесь разбудить отца Мелхиседека… Он поместился на следующей постели.

- Простите Бога ради, - завопил тогда старец, - я думал здесь спит Мелхиседек, ведь он тут ложился…

От меня батюшка перешел к отцу Мелхиседеку, и уж досталось ему… Слышно было, как в одну минуту он соскочил с койки и быстро исчез из келлии. Тут же зазвонили к ранней литургии.

И чем преданней оказывался ученик, тем взыскательнее относился авва к нему, как бы во исполнение слов Библии: "Его же любит Господь, наказует" (Притч. 3,12). Особенно много укоров от батюшки терпел тот же отец Мелхиседек даже при посторонних людях, но стоило только скрыться ему с глаз, как старец начинал его расхваливать.

- Вот у меня отец Мелхиседек молодец! Куда не пошли, всюду идет, а как любит истовое богослужение, настоящий старовер. Кажется, он сродни им".

И ученик отвечал авве еще большей искренней преданностью. Это ярко проявилось в последние дни преподобного Германа.

Физическая слабость старца развилась до последней степени. Он сделался…настолько худощавым, что отец Мелхиседек носил его на своих руках в храм. С Преображения Господня авва уже не в силах был посещать церковные службы, но в келлии у него вычитывался весь круг богослужений. На него находило духовное озарение: он поднимал свой взор и долго сидел неподвижно, как бы что-то созерцая. Неотлучно находившийся при нем отец Мелхиседек чувствовал, что авва переживает что-то, но спросить не решался. Ища поддержки, верный ученик пишет владыке Арсению.

"Молитвами св. о. н. Г. И. X. Б. н. п. н. Аминь.

Ваше Преосвященство, Владыко Святый,
милость Божия буди с Вами. Благословите.

Ожидали-ожидали Вас, Владыко Святый, к нам и не дождались. Простите нас, решил я тогда послать к Вам лично человека со следующим поручением.

В бытность Вашу у нас Вы сказали батюшке, чтобы он не умирал до известного времени. Старец ответил Вам на это: "Благословите". Вы же подтвердили: "Бог благословит".

Запала теперь мне мысль: а что если то время не видать будет, все и жить батюшке? А он ведь временами очень разбаливается. Думаю, тяжело ему так страдать, и мне, видя это, так же нелегко бывает. И хотя, быть может, с моей стороны это и дерзновенно, прошу Вас, Владыко, как святителя и духовного отца старца по схиме, предоставить исход его воле Божией и свои слова, сказанные ему, ослабить.

Батюшка часто старческим лепечущим голосом говорит в тоне прощения: "Отпустите меня, отпустите меня, отпустите".

Миленький батюшка, старче, как мне его жалко!

Прошу Вашего благословения и святых Ваших молитв за батюшку, меня, грешного, и за всю обитель нашу. У нас пока по молитвам батюшки, Вашим и братии все слава Богу, праздник провели торжественно и спокойно. Мы с моим аввой сидели в келий и никуда не выходили.

Прошу еще Вас, Владыко святый, когда Богу угодно будет отпустить ббатюшку от сей временной жизни, помолитесь, дабы Всемилостивейший Господь принял душу его и упокоил бы со святыми своими в честном нетленном блаженстве. Простите.

Смиренный послушник Вашего Преосвященства иеромонах М."

Свою болезнь отец Герман переносил с поразительным терпением, хотя она была не из легких. Отца Мелхиседека, ухаживавшего за ним, батюшка до последних дней старался ободрить, утешить:

- Какой ты добрый, как мой покойный отец Семен, - ласково похлопывая его по спине, говаривал старец. А когда тот скорбел и жаловался на неумение услужить как следует своему авве, последний успокаивал его словами:

- Ничего, ничего, хорошо, что сознаешься.

…Вскоре после этого о. Герман вспомнил Великую Княгиню Елизавету Федоровну и своего отца и монаха Симеона, стал просить свести его к ним. Ответ отца Мелхиседека, что Елизавета Федоровна сама обещается придти, успокоила батюшку.

Отец Мелхиседек был в числе священников, соборовавших игумена Германа.

Прошли сутки, как причастился отец Герман, и отцу Мелхиседеку не давали покоя незадолго перед тем сказанные аввой слова:

- Мелхиседек, смотри не упусти меня.

- Как, в чем, батюшка? – спрашивал преданный ученик.

- Причасти меня перед исходом, - просил старец.

Сознавая близость кончины отца, Мелхиседек мысленно усердно просил Господа и св. великомученицу Варвару помочь ему исполнить предсмертную просьбу своего наставника. Однако больной казался настолько слабым, что братия не советовали отцу Мелхиседеку приобщать его, но верный келейник после некоторых колебаний все-таки решился оказать послушание батюшке, предварительно дав ему выпить немного св. воды, которую больной свободно проглотил. Это ободрило отца Мелхиседека, он поспешно принес Святые Дары и, раздробив как можно мельче частицу, приобщил умирающего. Батюшка принял ее, запил св. водой и видимо стал приближаться к переходу в вечность.

… Отец Мелхиседек со слезами в голосе чуть слышно повторял:

- Господи, прими батюшку.

Впоследствии иеромонах Симон вспоминал.

"Пишу вам … под свежим впечатлением от похорон нашего игумена отца Германа. Не стану описывать того, что было, - оно не поддается описанию и может быть воспринято только духом. Необычная любовь и привязанность к почившему отца Мелхиседека, воодушевив всех, выявила величие, красоту, торжественность, радостность заупокойной службы".

После разгона обители, предсказанной преподобным Германом, отец Мелхиседек вместе келейником старца, иеромонахом Иннокентием (Орешкиным) отправился в село Олисово недалеко от Клина. Поселились зосимовские старцы у бывшей монахини московского Алексеевского монастыря Барановой Елизаветы Ефимовны, вернувшейся домой в 1920 году по той же причине – монастырь был упразднен. У Елизаветы монахи стерегли пасеку в двадцать ульев и сад, помогали по хозяйству.

Отцу Мелхиседеку шел пятьдесят седьмой год, отцу Иннокентию исполнилось пятьдесят три. Старцы знаменитой пустыни тотчас стали центром местной православной общины. Несмотря на строгую проверку, при выселении в 1923 году из монастыря, братиям удалось спасти частицы мощей преподобного Нила, святителя Дмитрия Ростовского, священномученников Питирима и Нектария, некоторые книги.

Под их духовное окормление собрались проживавшие в Олисово, Тимошино Тимошино и Клину бывшие монахини, приходили и не испугавшиеся преследований миряне. Тайком, часто по чужим документам наезжали духовные чада из Москвы. Правда, собираться приходилось скрытно, небольшими группами по праздникам под видом чаепитий – собрания верующих были строго запрещены. "Читали жития святых или монашеское наставление… были случаи, когда мы пели стихи…", - показывала на следствии шестидесятилетняя монахиня Иннокентия (Николаева Мария Петровна), преданная старцам подвижница, получившая в последствии "десять лет концлагеря".

Отец Мелхиседек иногда выезжал в Загорск к старцу Алексею. Там, исповедуясь и получая наставления своего духовника, он встречался с келейником отца Алексея монахом Макарием преподобный. прославлен заседания Священного Синода Русской Православной Церкви от 26 декабря 2001 г. и другими зосимовцами. В последний раз олисовский изгнанник побывал у старца за два-три месяца до его кончины.

Удавалось бывать в Твери у святителя Арсения, в церкви Рождественского монастыря.

Бывал иеромонах и в Москве, посещая на Покровке своего врача (по всей вероятности духовного сына) Вагнера Георгия Федоровича, обеспечивавшего монахов бесплатным лекарством из аптеки, находившейся в том же доме, где он проживал. Иногда отец Мелхиседек служил в Петровском монастыре, куда собрались к владыке Варфоломею многие зосимовцы. "На проскомидии действительно поминал за упокой благочестивых царей и цариц… С своей стороны считаю, что поминать царей мы обязаны, так как при них лучше жилось, был порядок, православную церковь не терзали и духовенство не сажали… С какими я священниками служил, сейчас не помню…" - эти искренние слова, обращенные к своим палачам бесстрашно высказывал отец Мелхиседек.

Они почти слово в слово повторяют показания его собрата, преподобного Макария (Моржова), арестованного в Загорске одновременно с ним по тому же делу… Отец Иннокентий на момент ареста братиев оказался в Москве у доктора и скрылся.

Вернувшись в начале марта 1931 года из одной такой поездки, отец Мелхиседек сообщил, что в голодающей Москве видел массу войск, что навело его на мысль о военном положении и скорой войне. На него донесли, и старца арестовали 4 марта 1931 года. Стали брать и всех членов общинки.

27 марта на Клинском вокзале схватили тридцатидевятилетнюю монахиню Салову Екатерину Михайловну, которая везла из Твери от владыки Фаддея письма в Москву. Отважная монашка изорвала и успела проглотить некоторые листки.

«Я, Салова, адреса знакомых своих называть отказываюсь… Я их не выдам», - бросила в лицо следователям ГПУ удивительная по стойкости раба Христова.

Мать Иннокентия жила в восьми километрах от старцев, в Клину, вместе с бывшими насельницами своего монастыря. Они зарабатывали себе на жизнь шитьем одеял. Кроме трех названных монахинь среди преданных чад зосимовских подвижников были пострадавшие в последствии монашки Алексеевского монастыря: Анна Райдакова, Александра Страхова, Татьяна Гусева, мать и дочь Панфиловы, Рубова, Филина…

Стараясь уберечь своих духовных отцов, Мелхиседека и Иннокентия, от беспредела ГПУ, они всячески старались показать, что собрания их носили чисто религиозный, монашеский уклад. Приходивших к ним мирян не назвал никто. А сами показывали, что "бывали" для того, чтобы "усмирять свою скорбь" (м. Иннокентия).

- Смиряйтесь и укоряйте себя, - увещевали Мильхиседек и Иннокентий.

По поводу собраний отец Мелхиседек показывал на следствии, что "антисоветской агитацией не занимался, общался с монашками местными и приезжающими из Москвы как к человеку, могущему утешить скорбь. Среди крестьян никакой агитации не вел. Ко мне ходят как духовному отцу только монашки, крестьяне не ходят…".

Несмотря на единородность показаний всех подследственных, заключение следователей было сформулировано безапелляционно. В вину отцу Мелхиседеку и его духовным чадам было вменено создание «нелегальной к/р церковно-монархической организации "Истинных Христиан" с филиалами в Клину, Сходне и Загорске общим числом свыше шестидесяти человек.

По Загорскому "филиалу" среди прочих были арестованы Иван Николаевич Инюшин ("руководитель") и келейник почившего старца Алексеея отец Макарий (Моржов). Оба расстреляны.

По Клинскому: отец Мелхиседек, священник Чепурко, мать Иннокентия и другие сестры общинки.

По Сходненскому: Маслов, Суворова, Петушков Денис Осипович, Марков Игнатий Артемьевич, Шестерин Дмитрий Сергеевич – все расстреляны.

Среди получивших высшую меру значится и иеромонах Нафанаил (Алексеев Николай Алексеевич) и Аристов Николай Степанович, Юдин Петр Лаврович.

В числе осужденных по этому делу еще трое Зосимовских насельников: игумен Владимир (Терентьев), ирд. Евфросин (Данилов), ирд. Иоаникий (Каштанов).

Следует отметить, что в последнем протоколе допроса отца Мелхиседека, ему приписывалось "признание" в следующем:

«вся наша группа, состоящая из монахов и монашек была по отношению к Соввласти настроена недоброжелательно, а дальше больше, враждебно… Состоя членом контрреволюционной организации "Истинных христиан" создал филиал этой организации… которым и руководил до ареста: проводил нелегальные собрания…, на которых читал контрреволюционные листовки собственного сочинения и намечал формы и методы антисоветской деятельности… …Добавляю, по предъявленному ранее обвинению, где я виновным себя не признал, решение свое изменяю и виновным в предъявленном мне обвинении… себя признаю".

Подпись отца Мелхиседека под этим следовательским вымыслом отсутствует!!!

А ведь наверно били по голове пресс-папье и сапогами, и играли в "доброго" и "злого" следователя. А кто был "добрым", кто "злым" из следователей: Логунов, Широков, Саморядов, Комиссаров, "опер" Толстой…??? Святое Писание сохранило нам имена Иуды, Каифы, Анны, Иродов. Знайте же и имена убийц праведников XX века.

Не подписал!

И только через большой пропуск в конце страницы, на отдельном листе стоит его подпись под словами:

"Признаю себя виновным в том, что я на проскомидии поминал царей благочистивых".

Расстрелян отец Мелхиседек в том же 1931 году вскоре после вынесения приговора 6 июня. Похоронен в неизвестной могиле на Ваганьковском кладбище.

Дата реабилитации 12.12.1958.

Отче Мелхиседеке моли Бога о нас.

В настоящее время документы на прославление иеромонаха Мелхиседека в лике новомучеников находятся в Синодальной Комиссии по канонизации святых.

 

ПРИЛОЖЕНИЕ

Слово епископа Варфоломея (Ремова) на заочном отпевании отца Мелхиседека.

Во царствии Твоем, Господи, помяни раба Твоего!

Стоит в глазах о. Мелхиседек, и не веришь его смерти. Сознаешь, что ушел в вечность дорогой любимый близкий брат, и не хочется верить. Я понимаю горе брата Симеона, но для нас великая печаль в том, что ушел близкий сын Батюшки (схиигумен Герман), велико и ваше горе, духовные дети о. Мелхиседека. Молясь за него ныне, помянем его добрым словом в назидание себе. Да, нашим духовным детям надо ставить в пример, как он относился к своему старцу. О. Герман младший архимандрит Герман Полянский, духовик Высоко-Петровского монастыря. В 1933 году арестован, расстрелян под Мариинском, который говорил сегодня так проникновенно, усмотрел действительно существенное свойство души покойного о. Мелхиседека. По совести сказать, среди нас, духовных детей Батюшки о. Германа, самый преданный, самый проникновенный духовный сын был именно о. Мелхиседек. Никто из нас не может сравниться с ним в его удивительном благоговении, в преклонении перед душой Батюшки. А Батюшка не только ласкал и гладил по голове о. Мелхиседека (хотя ценил и любил его), и вспоминается мне, как Батюшка был строг, как не щадил очень его, не щадил в нем многое. И наши духовные дети, которые иногда позволяют себе сердиться на духовного отца, когда им только покажется, что к ним строг духовный отец, пусть постыдятся облика о. Мелхиседека, который с величайшим благоговением научился принимать паче обличения от руки своего духовного отца. Добре говорит Премудрый: "лучше открытыя обличения, нежели скрытая любовь" (Притч 27:5).

Самое характерное, самая существенная черта о. Мелхиседека была тщание его, тщательность его души. Постоянное слово научения Батюшки о. Германа - себе внимать, - это слово в нем встречало самый живой отклик. И самая душа, душа о. Мелхиседека отзывалась всем своим тщанием. Действительно стоило поглядеть на самые книжечки, малые книжечки, которые он в Зосимовой пустыне принес мне: не найдется ли здесь, Владыко Святый, чего-либо полезного для составления жизнеописания Батюшки?! Книжки помыслов, где о. Мелхиседек записывал их изо дня в день. Как по­учительны эти тщательные малые книжечки! Как, действительно, такой человек может требовать тщательности от своих детей духовных, когда и сам тщился себе внимать; и облик, облик Батюшки о. Мелхиседека - во всем облик тщательного человека.
Вспомнилось также сейчас, во время погребения, приехал я в Зосимову пустынь иеродиаконом, как он учил меня, что надо тщательно выговаривать каждый звук, каждую букву, даже "й". В этом сказалась его душа. Душа, воспринимавшая наставления своего духовного отца, с великим тщанием и вниманием следил он за собою, в себя вбиравший, что слышал от отца; все другое, между другими наставлениями и книгами было потом. А первое, существенное было записано - слова старца, и писались они, слова эти, на скрижалях души. Для нас великое поучение — помнить эту тщательность. И для нас, и для наших духовных детей — пример воистину достойный подражания (великая тщательность и честность души о. Мелхиседека). Душа бесчестная оправдывает свои поступки. Душа честная, наоборот, следит за собою. Душа тщательная и внимательная несет ею полученную драгоценность, как драгоценное благоухание мира. И разве при этих словах не предстоит перед нами облик о. Мелхиседека, который нес бережно драгоценность — святыню души своей. И он оправдал своею жизнью благодать своего духовного рождения, возрастив всеянное в него доброе семя...
И уже непоколебимо добре встал на правые стези, чтобы идти правым путем. Если [вспомнить] другие свойства души его, более яркие, то необходимо сказать на пользу то, что о. Мелхиседек прошел церковно путь в правости, он во дни испытания церковной совести не уклонился ни налево, ни направо. Налево-то в церковном отношении он не уклонился бы. Но он не увлекся, так сказать, в Православие правого разряда, — он был Батюшкин ученик и был на правильном среднем пути, и не уклонился на гордый путь, счесть Православие недостаточно строгим путем, по которому Церковь не ушла и в древности, но на него соблазнились люди, не вросшие корнями в церковную жизнь. Блажен о. Мелхиседек и трижды блажен, — он оказался достойным сыном своего отца и оказался истинным — и твердым и смиренным сыном Церкви — дорога беспримесная в нем, подлинная верность его строго православного духа, и не уклонился он ни на шуе, ни на десно.

Сказать про о<тца> Мелхиседека можно еще очень, очень много, но слишком довольно и сего в поучение нам. Сейчас только хочется сказать еще, как он Батюшку постоянно вспоминал, приводя на память его слова, наставления, примеры из жизни, как заботился он о том, чтобы не прошло мимо поучение от жизни старца нашего. Бывало он говаривал мне перед днями [памяти] о. Германа, а, что Святый Владыко, а вот не приходит ли вам на мысль, что сказать о Батюшке в поучение?

И вспомнит какое-либо назидание. Это он побудил меня вспомнить в поучение слова, которыми Батюшка укорял себя: "всех-то я хуже, всех грешнее"... Оцените заботу такую. Это со тщанием, любовью, драгоценною к своему отцу. Она сделала, научила о. Мелхиседека быть внимательным и тщательным к научению от духовного отца. А то еще вот другое поучение: духовные дети, истинно любящие, истинно стремящиеся к духовному отцу, в нем солнце свое видящие, соединяются через то в Господе и друг с другом. Если имеют отравленную ревностью любовь, то ничего хорошего не получается, плоды ее - разделение, раздор и даже неприязнь взаимная, а истинная любовь соединяет и с духовным отцом, и с Богом, и друг с другом.
Меня грешного, о. Иннокентия (иеросхимонах Иннокентий Орешкин), о. Мелхиседека, других учеников что соединяет? Любовь к нашему дорогому Батюшке. Вот что и для меня служит добрым признаком: если в моих духовных детях ощущается любовь к Батюшке о. Герману; то же, слышал я от о. Мелхиседека, о. Иннокентия, и для них утешение, что я имею отношение особенное устремления к Батюшке о. Герману. Близкими делает нас устремление к духовному отцу... Примите же драгоценное поучение от отшедшего о. Мелхиседека, приснопамятного для нас, усерднейшего сына Батюшки о. Германа. Я называю его наиболее усердным сыном Батюшки о. Германа.

Это усердие воистину в жизни он являл и наиболее учит ему своим примером. Блаженна взаимная любовь друг ко другу духовных чад одного и того же старца, любовь, соединяющая крепко! И это навеки, - любовь никогда не перестает (1 Кор 13:8), она, любовь, ведь самое существо Божие. В вечную память о. Мелхиседека обратите внимание на тщательность ученика, делом самой жизни любящего ученика. Паки блаженна любовь бережная и тщательная любовь к старцу, нашей драгоценности - любовь, воскриляемая божественным желанием и ведущая путем тщания и внимания к высоте любви Божией.

Вот что само запросилось, чтобы передать вам в эти минуты не как мое, а от самого примера Батюшки о. Мелхиседека. Он жив, - наш дорогой, теперь вечно в Господе. Жив, и может восклицать с нашим пением: "жива будет душа моя и восхвалит тя" (Пс 118:175). И блажен послушник, блажен ученик, блажен любящий сын, блаженна будет душа его в Господе и будет вечно хвалить Его, ибо единый правый путь - послушания, путь верного исполнения заповедей отца духовного, путь ясный и прекрасной любви, преданной и нелицемерной. Аминь.

Публикация размещена в журнале «Альфа и Омега» №1 (23) 2000 г.