ПУБЛИКАЦИИ

Устинов Павел Сергеевич – протоиерей 

Марина Баланюк
"Павел и Клавдия: дневники супруги русского священника"

В 1937 году, когда о. Павел Устинов служил в Благовещенском соборе г. Мурома, наряду со многими русскими священниками он был арестован и расстрелян. А супруге его Клавдии Ивановне пришлось в одиночку растить троих детей. Преодолевая все трудности судьбы, пронесла она в душе светлые юношеские идеалы и сохранила любовь к безвинно казненному мужу.
  Книгу, составленную по записям их дневников и писем, привезли в Муром внучки Устиновых Ольга Михайловна Стронгина и Вера Сергеевна Баумцвейгер вместе с одним из составителей издания журналистом, председателем тульского отделения Общероссийской общественной организации «Российское историко-просветительское, благотворительное и правозащитное общество «МЕМОРИАЛ» Сергеем Львовичем Щегловым, в юности знавшим о. Павла лично.
  Интереснейшую книгу «Павел и Клавдия», напоминающую роман в письмах, они презентовали летом 2009 г. Муромской библиотеке, музею, храмам города и музею школы № 12.

В конце августа 2008 года в тульском издательстве «Гриф и К» вышла необычная, удивительная, уникальная книга под названием «Павел и Клавдия». Это дневники и письма жены русского священника Клавдии Ивановны Устиновой, которые чудесным образом сохранились, пройдя через все трагические испытания – политические репрессии, Великую Отечественную войну и сейчас, многие десятилетия спустя, увидели свет, стали книгой.

История ее появления такова. Как пишет в предисловии внучка Клавдии Ивановны и Павла Сергеевича Устиновых, живущая ныне в Москве, Ольга Михайловна Стронгина, она передала в архив Всероссийского историко-просветительского, благотворительного и правозащитного общества «Мемориал» сохранившиеся пожелтевшие от времени тетради. Об этом узнал член этого общества Сергей Львович Щеглов.

В детстве он был знаком с Павлом Устиновым, общался с ним незадолго перед тем, как тот был арестован в городе Муроме бывшей Владимирской губернии. Сергей Львович и посоветовал, а затем и помог подготовить дневники и письма Устиновых к печати. Наследники Клавдии Ивановны и Павла Сергеевича собрали необходимые средства, чтобы расплатиться с издательством.

Книга получилась очень объемная – 810 страниц, тираж, естественно, небольшой – всего 200 экземпляров. Вполне понятно, что у этой книги свой читатель. Я уверена, что эти 200 экземпляров разойдутся и принесут большую пользу тем, кто приобретет или хотя бы прочитает эту книгу. Дело в том, что Клавдия Ивановна Устинова – не просто автор дневников и подробных обстоятельных писем, запечатлевших свое время. Она - писательница, хотя таковой себя не полагала и о лаврах писательских мысли не держала. В ее художественном даровании убедится каждый, прочитавший ее записи, у кого есть чувство и понимание творческого таланта. Какие детали и подробности она запечатлела! С какой проникновенностью повествует о своих детских впечатлениях, о родных и близких, о любви к избраннику сердца, о верности супругу в самых тяжких испытаниях. Сцены посещения брата Николая перед его смертью от туберкулеза, ссоры с сыном из-за Кати Глыбинной и подобные им – это глубокое и точное описание психологических состояний. С волнением читаешь записи Клавдии о любви к мужу, сохраненной в условиях, когда у многих людей исчезают светлые чувства.

«Книга воспринимается как учебник жизни, – пишет в приложенной к книге статье один из ее составителей тульский журналист и писатель Сергей Львович Щеглов (Норильский). – Огромный объем материала, сравнимый с романами-эпопеями, не тяготит читателя (хотя некоторые места, повторяющие рассказанное ранее, и читаются с меньшим интересом, но их жаль пропустить, потому что и в них есть важные сведения и мысли».

По многим страницам произведение представляет своего рода исследование нравов. Раскрываются противоречивости характеров, показываются слабости и срывы хороших, добрых людей, попавших в жизненные передряги.

Произведение показывает читателю глубину православной христианской России, трагизм попыток политиков одним махом заменить ее на безбожную страну.

В феврале 1915 года, еще до выхода замуж на Павла, Клавдия записывает в дневнике: «Мне часто приходят в голову мысли, что жизнь моя будет тяжела, что будут большие беды, несчастья». Предчувствие… Так мучительно сбывшееся!

Полное боговерие Павла, его подлинный христианизм, его смирение и терпение раскрываются в таких сценах, как ночевка у сельского учителя на пути в Саров, где разгорается спор о Ренате.

Павел – натура поэтическая, романтичная. Чистота и искренность его устремлений редкостны и в то же время характерны для лучших, наиболее честных представителей религиозной мысли. Вот его размышления о любви мужчины и женщины: «Телесная связь вытекает из полноты любви, но весь вопрос в том, сохраняется ли чистота любви после этой связи (…). Люди загрязнили все и думают, что нет чистого. Есть оно, есть! Его только надо искать, его хранить надо в сердце своем. Надо «тайну любви» сохранить источником, бьющим чистую воду. Пусть полнота любви поднимает человека на подвиг жизни, пусть она дает ему силы свободно взмахнуть крыльями души. Правда, любовь может сделать человека и эгоистом, но она же, любовь, может сделать его орлом, парящим в небесах. Все от человека и все в человеке».

Такова и Клавдия. Они с Павлом – натуры родственные. Оба романтики. У Клавдии обостренное чувство справедливости, поисков истины. Ее волнуют вопросы расхождения религии и церкви, поддержка церковью войны. Начитавшись Толстого и Достоевского, девушка горячо размышляет о противоречиях жизни и идеалов, в частности, о поведении священства в условиях жизненной прозы. Тилима и прочие «женихи» юной Клавдии стремятся перетянуть ее на свою сторону, увести от идеалов, направить на путь практицизма. Но Клавдия не поддается соблазнам – внутренняя основа ее крепка и устойчива. Многие взгляды Клавдии сходны со взглядами революционеров: «Мне не нравится Бог, который все только карает, наказывает, мстит. Часто закрадывается мысль о том, что такого страшного Бога выдумали церковники, как узду для народа».

Поразительна чистота отношений влюбленных друг в друга Павла и Клавдии. А как современны размышления Павла о смысле любви и брака сегодня, в половодье сексуальных и прочих революций. Отец и вся семья запретили юноше жениться на любимой потому, что она бедна. Навязывают богатых невест. Клавдия Шурыгина (девичья фамилия Устиновой) воспринимает отцовские возражения Павлу со всей резкостью свободной девичьей души. В письме сестре она признается в уязвленном самолюбии и гордости.

А для Павла жениться без отцовского благословения – драма. Эти страницы произведения Устиновой читаются с таким же интересом и вниманием, как лучшие повести и романы классиков.

Древняя как мир коллизия исследована художниками и философами всех направлений до мельчайших подробностей. Но каждое время по-своему вновь и вновь ставит эти вопросы. В современной нам России, после несостоявшегося скачка в светлый мир социализма вернулась власть чистогана, засилье денежных мешков, единственным мерилом успеха многие люди полагают деньги. Любой ценой!

Сбылись предчувствия Клавдии о предстоящих ей бедах! Она и Павел смиренно, терпеливо проносят свою любовь, оберегая ее от окружающего зла. И любовь их поддерживает. Но вот мучает при этом читателя мысль: почему же она (или Бог, в котором ее олицетворяют) не спасла их от самого страшного, что произошло с ними двадцать лет спустя после свадьбы, почему не избавила безгрешного сосуда нравственности Павла от незаслуженной казни, расстрела? У него, как и у всех искренно верующих христиан, ответ на это был известный. Христос терпел и нам велел. Бог призвал нас принять венец мученичества, и за это мы его славим. И что же, зло, торжествующее на судьбах таких мучеников, жестоко топчущее их, оно так и будет торжествовать и топтать беззащитных?

О том размышляет и Клавдия Ивановна на уцелевших страницах седьмой тетради (остальные она, по-видимому, уничтожила в 1920 году из боязни, что попадут в руки чекистов): «В бедной лачуге умирает отец семьи. Кругом нищета, голод, холод. А рядом в красивом особняке идет веселый пир. Тут похороны, тем свадьба. Здесь умирает человек, а тут рождается ребенок. В храме слышны призывы к любви и братству, а там на полях идет братоубийственная война. И так во всем, везде и всегда: то мирный звон колоколов, призывающий к покаянию, а то убийства, грабежи, война. Нет гармонии – одни противоречия».

Вот что мучает молодую женщину. Любимый ею «духовник» не в состоянии ответить на многие вопросы; то есть, он отвечает, и ему ответы кажутся убедительными, а ей – нет. Но и никто другой не может ответить. Ответы революционеров она не принимает. Заколдованный круг. Он поглощает и нас сегодня, в начале XXI столетия.

История России прошлого века проходит перед нами в ярких подробностях быта и людских характеров, увиденная глазами представителей нескольких семей. Классовая борьба, преследования верующих, закрытие церквей, приспосабливание интеллигенции к требованиям властей. Жена священника – «лишенка», то есть лишена избирательных и других гражданских прав. Клавдия Ивановна не может устроиться на работу по специальности и на любую должность, где необходимо хотя бы среднее образование, которое у нее есть. Мишу и Сережу Устиновых не принимают в школу, поскольку они дети священника, их даже лишают продуктовых карточек (в стране была так называемая карточная система: продукты питания, одежда, обувь продавались по жестким нормам). Постоянный страх, в котором жили такие люди, полуголодное существование, мучительные попытки найти деньги, чтобы купить на рынке или у так называемых «мешочников» полпуда муки, крупы, соли, сахара. Хорошо, если у кого сохранилась царская золотая монетка или колечко, или какая-то вещь, которую можно продать на базаре. Обыски, аресты, допросы. Партийные собрания и «чистки». Вязанка поленьев в Москве – два миллиона рублей, бутылка молока – 150 тысяч. Обо всем этом в дневниках и письмах сообщается как бы мимоходом и тем сильнее впечатляет.

Как известно, борьба советской власти с религией началась с 1917 года. Первый арест и последовавшее за ним длительное следствие по «делу» Павла Устинова в 1931-1932 годах закончились осуждением на три года исправительно-трудовых работ в лагере. Обвинения в антисоветской деятельности были предъявлены не одному Павлу, а группе священников, диаконов, псаломщиков и других служителей русской православной церкви в городе Владимире, вплоть до сугубо рядовых персонажей – верующих, регулярно посещавших богослужения.

В центре «дела» находился Павел Сергеевич. Главной уликой служили проповеди, которые он произносил после обеден и всенощных. Павел в своих проповедях доказывал гибельность безбожия, неизбежность торжества Символа веры и посрамления атеизма, наказания за него. Это коренным образом противоречило политике советского правительства, обоснованной программой ВКП(б). В Уголовном кодексе РСФСР это обозначалось статьей 58, состоявшей из четырнадцати пунктов; антисоветская агитация единичная – пункт 10, групповая – 11.

Отбыв назначенный ему срок, Павел Устинов вернулся к богослужебной деятельности, продолжал свои проповеди. Поселился он в городе Муром Владимирской области. Осенью 1937 года он был снова арестован вместе с группой муромских священников и мирян, посещавших богослужения.

17 декабря 1937 года – тройка УНКВД по Горьковской области приговорила Павла Устинова по статье 58, пункты 8, 9, 10 и 11 к расстрелу. 25 декабря 1937 года приговор был приведен в исполнение. Священника Устинова Павла Сергеевича реабилитировали посмертно по протесту прокурора области, и президиум Владимирского областного суда 23 июля 1956 года отменил за недоказанностью обвинения.

Не дождалась Клавдия Ивановна своего Павла. Она надеялась, что может быть он жив, в лагере и что может оттуда вернуться.

2 сентября 1961 года она скончалась там, где и жила последние годы в селе Брутове возле города Владимира, где учительствовала в школе и заведовала учебной частью, где жители избирали ее депутатом сельсовета; шел ей 68 год.

Такова судьба двух замечательных русских людей Павла и Клавдии, изложенная ими самими.