ПЕРСОНАЛИИ  >  Житие

Виноградов Дмитрий Васильевич - протоиерей  

Воспоминание о трагической судьбе моего отца,
священника ВИНОГРАДОВА ДМИТРИЯ ВАСИЛЬЕВИЧА

Как много горя и страданий
Красная чума
Народу принесла

Мой отец Виноградов Дмитрий Васильевич, родился в 1893 году в городе Александрове Владимирской губернии в семье торговцев. Его отец Виноградов Василий Васильевич, имел бакалейную лавку, где он совместно со своей женой, Варварой Васильевной, занимался торговлей. Их семья состояла из восьми человек: родители, четыре сына и две дочери. После революции 17-го года лавка была разграблена, и их 2-х этажный дом был конфискован, и они доживали свой век у сынов.

Последние годы своей жизни жили у старшего сына в Москве и умерли в годы Великой Отечественной Войны. Мой папа окончил духовную семинарию в г.Владимире (в каком году, не помню) и в трудные годы гражданской войны по наставлению своих родителей был посвящён в священники.

Первый его приход был в Александровском районе, селе Никольском. В конце 1922 или в начале 1923 года мой папа со всей семьёй переехал в Покровский уезд (ныне Кольчугинский район) в Вауловский сельсовет. Жили на погосте Покров - Пенья в своем доме рядом с храмом Покрова Пресвятой Богородицы. На погосте было 4 дома: наш, диакона Гусева Василия Егоровича (репрессирован), дом-сторожка для церковного сторожа и небольшой домик сапожника Белякова Василия Григорьевича. В приход входили следующие населённые пункты: Ваулово, Конышево, Скрябино, Терехово, Сухорево, Лкостниково, Анциферево, Федяево.

В первые годы жизни на погосте до начала коллективизации мы имели небольшой земельный надел, вели свое хозяйство, была лошадь, корова, теленок. У меня было два брата: младший Женя - умер в возрасте 4-х лет, старший Виктор - погиб в 1942 году на фронте под Ленинградом, сестра Тая - потеряла зрение в возрасте 17 лет на работе и умерла в 1997 году. В эти годы жизнь протекала спокойно без всяких притеснений и насилия.

Вся наша семья радовалась приходу церковных праздников, А для нас, детей, таких как Рождество Христово и особенно Пасха. В церковь приходило много верующих. Во время крестного хода вокруг храма переливался Колокольный звон, устраивался фейерверк и другие самодельные иллюминации. За время богослужения в храме горела масса свечей, горело паникадило, переливаясь, разноцветными огнями. Многочисленный церковный хор наполнял звуками своды храма. Папа, во время богослужений, менял свое облачение, ризы, которые при ярком освещении смотрелись очень красиво. На последней неделе поста мы все ходили в церковь исповедоваться и принять причастие. Во время исповеди папа давал такое нравоучение: не отрекаться от Господа Бога, посещать храм, быть послушным по отношению к родителям и старшим, уважать их, не обижать младших и слабых, помогать им, не брать чужого и так далее. В пасхальные дни люди христосовались друг с другом, обменивались крашеными яйцами и впечатлениями о прочитанных папой проповедях.

Но вот началась по всей стране коллективизация 1929-1930 гг., и наша жизнь круто изменилась в худшую сторону. Началось раскулачивание, конфискация имущества, репрессии. На папу, как на служителя культа накладывались непосильные налоги - до 2000 рублей, твердое задание по заготовке дров в количестве 200 кубометров на зимний период. Ранним утром к нему из д. Федяево приходил бывший владелец лавки Ханыгин (репрессирован), и они вдвоем на весь день уходили в делянку. Папа из леса приходил по пояс мокрый от снега и очень усталый. Мне было очень его жалко, хотелось ему чем-то помочь. Я приходил в делянку обрубать сучья с поваленных деревьев. Но навыки сучкоруба у меня были не велики, поранил топором ногу, и родители запретили ходить в лес.

В эти годы наше материальное положение резко ухудшилось, питание было скудное. Все имущество и кормилица-корова были отобраны, мебель, одежда, часы, грамофон были распроданы в деревне Ваулово, а корова была поставлена в холодный, колхозный скотный двор. Папа не имел вредных привычек, не употреблял спиртного, не курил. Когда он был чем-то расстроен, взволнован, обижен - закуривал. Причин для расстройства было предостаточно: началась антирелигиозная пропаганда, сквернословия и пошлости в адрес священнослужителей. Неоднократно, взламывая оконные решетки, забирались в церковь и уносили все ценное.

У нас в саду при доме была небольшая пчелиная пасека - все три улья ночью украли, в овраге залили пчел водой, а рамки с медом унесли. А однажды под вечер зимой, я гулял со своим верным другом собакой - Шариком. Проходя мимо с ружьем, житель деревни Ваулово Савельев Сергей, велел мне отойти в сторону и выстрелил в собаку. Для меня и всей нашей семьи это было большая травма, К счастью, Шарик выжил, но бегал на трех ногах. Не всегда и не каждый продукт нам отпускали в сельмаге, где заведовал секретарь партийной ячейки Семенов И.Д.

Папа в эти годы вопиющего беззакония и произвола был всегда в подавленном состоянии, был мрачным, чего-то все время опасался. Однажды он меня спросил: «как будете жить, если меня заберут?» - «за что тебя забирать?» - ответил я. «За что вех забирают, настало такое время» - ответил он. Папа чувствовал, что над ним сгущаются черные тучи.

И вот, 21 сентября 1938 года, днем к дому подкатила милицейская емка, вышли два сотрудника НКВД, вошли в дом, произвели обыск, взяли альбом с фотографиями, некоторые письма, посадили в машину папу и уехали в город Кольчугино. Долго шло следствие, его вел следователь Пеньков, который неоднократно приезжал в Вауловский сельсовет, искал «стукачей». В мае 1939 года состоялся при закрытых дверях суд. Осудили папу на 4 года лишения свободы за то, как я после узнал, что он проявлял недовольства политикой партии и правительства. Перегоняли его после суда из одного лагеря в другой. Последний был в Горьковской области на станции Сухо-Безводная на лесоповале.

Голод, холод и невзгоды -
Таков удел всех лагерных людей
И гибли ЗЕКи словно мухи
От непосильного труда
И зверства палачей.

Папа умер в лагере весной 1942 года. Он писал и просил прислать посылку, что ни будь из съестного, хотя бы картофельных очисток. В военные годы мы жили на скудном хлебном пайке, из дома своего, что был на погосте, нас выгнали, жили на квартирах у одиноких старушек. Ни земли, ни скота не было, и послать отцу совершенно было не чего. Мама изыскала небольшую сумму денег, послала папе, но пришли обратно, папа умер.

Я хорошо помню своего папу, он был не многословен, кроток, отличался скромностью. Я ни разу не слышал, чтоб он в семье вступал с кем-либо в перебранку. Он очень беспокоился за дальнейшую судьбу своей семьи, детей. В своих письмах, которые он присылал из заключения, это тревога за нас всегда обозначалась. Папа был глубоко верующим человеком, он погиб в тяжких мучениях за веру, за христианство. Однажды летом к папе приехал, в сопровождении благочинного, архиерей, который остался доволен службой и вручил папе камилавку, и вскоре ему было присвоено следующее духовное звание (думаю протоиерея).

с. Ваулово, Кольчугинского района 2 января 2001 года,
  Виноградов Владимир Дмитриевич.

Источник:

Архив отдела по канонизации святых Владимирского епархиального управления:
  дело священника Виноградова Дмитрия Васильевича.