ПЕРСОНАЛИИ  >  Житие

Николай (Добронравов Николай Павлович) - архиепископ  

Житие священномученика НИКОЛАЯ (ДОБРОНРАВОВА) 1861-1937 г.г.,
архиепископа Владимирского и Суздальского.

Священномученик Николай (в миру Николай Павлович Добронравов) родился 21 ноября 1861 года в селе Игнатовка Дмитровского уезда Московской губернии в семье священника. В 1881 году Николай Павлович окончил Московскую Духовную семинарию, а в 1885 году - Московскую Духовную академию, после окончания которой стал преподавать богословие и Священное писание в Вифанской Духовной семинарии. Женился. Был рукоположен в сан священника, служил при храме Александровского военного училища и преподавал Закон Божий в 7-й Московской мужской гимназии, в гимназии Поливановой и в гимназии Арсеньевен. В связи с революцией 1917 года и закрытием Александровского военного училища отец Николай был переведен в храм Всех святых на Кулишках. Он был одним из активных участников Поместного Собора 1917/18 годов. В 1919 году власти арестовали священника и обвинили в контрреволюционной агитации, но вскоре он был освобожден.

В начале 1921 года он был назначен настоятелем Крутицкого Успенского собора. К этому времени он овдовел и в 1921 году был пострижен в монашество и хиротонисан во епископа Звенигородского, викария Московской епархии. В 1922 году в связи с появлением обновленцев были арестованы многие архиереи из числа тех, кто не соглашался поддержать раскольников, и среди других был арестован и епископ Николай. Власти приговорили его к одному году заключения в Зырянский край.

По возвращении из ссылки он был возведен в сан архиепископа. Владыка стал одним из ближайших помощников Патриарха Тихона, оказывая ему помощь в защите Церкви от натиска обновленцев. 16 апреля 1924 года безбожники арестовали архиепископа, и он был заключен в Бутырскую тюрьму в Москве. Его привлекли в качестве обвиняемого по делу об избиении члена рабоче-крестьянской инспекции, а также обвиняли в том, что он, имея большой авторитет, проводил среди духовенства контрреволюционную агитацию. Вызванный на допрос, архиепископ ответил, что кроме руководства Звенигородским викариатством, он заведует храмами Замоскворецкого района в Москве, где в его подчинении состоят три благочиния, в которых находится сорок четыре храма. «Связь с благочинными я поддерживаю путем приемов, не носящих регулярного характера. Специальных собраний или совещаний с благочинными мною никогда не устраивалось. Не имели место и антисоветские выступления или выпады с моей стороны, так как в сношениях с благочинными я придерживался узко церковной области. Что касается моих проповедей, то они носили чисто моралистический характер. Могу утверждать, что вследствие своей честности, они не давали повода слушателям понимать их в антисоветском направлении».

14 июня 1924 года ОГПУ сделало вывод, что архиепископ Николай не виновен в возводимых на него обвинениях, и он был освобожден. В это время высокопреосвященный Николай был назначен архиепископом Владимирским и Суздальским. Хорошо знавший владыку священник, вспоминал о нем, что это был архиерей, который, несмотря на всю трудность борьбы с обновленчеством, а также с отступлениями от благочестивого уставного служения в храмах, выражавшихся в крикливом вычурном пенни и чтении, «настойчиво и властно боролся против человеческих врываний в святая святых и нередко выходил победителем в борьбе за Церковь».

После кончины Патриарха Тихона архиепископ Николай стал одним из ближайших помощников Местоблюстителя патриаршего престола митрополита Петра. Когда впоследствии под давлением ОПТУ возник григорианский раскол и архиепископ Григорий добивался того, чтобы Местоблюститель передал церковное управление церковной коллегии, которую тот бы возглавил, Местоблюститель первым в списке архиереев поставил имя архиепископа Николая, зная его как человека твердых убеждений, неустрашимого исповедника и опытного труженика на ниве церковной. 11 ноября 1925 года Комиссия по проведению декрета об отделении Церкви от государства, приняла решение ускорить раскол в Церкви, что можно было сделать лишь при аресте тех из архиереев, кто противился проводимой государством антицерковной политике. 11, 20 и 30 ноября 1925 года ОГПУ арестовало одиннадцать архиереев из числа ближайших сподвижников митрополита Петра, многих священников и мирян и среди других архиепископа Николая.

Архиепископа Николая допрашивали в тюрьме о том, знал ли он о письме историка Сергея Павловича Мансурова к Местоблюстителю, в котором обосновывалась необязательность с канонической точки зрения следования тому курсу, который изложен в посмертном «завещании» Патриарха Тихона. Следователь пытался добиться от архиепископа, чтобы тот оговорил не причастных к этому делу людей. Но разумные и спокойные ответы святителя убедили следователя отказаться от этой попытки. Один из священников, Сергей Сидоров, арестованный по этому же делу, вспоминал впоследствии: «На первом моем допросе в ноябре 1925 года следователь потребовал от меня выдачи автора письма к митрополиту Петру. Я отказался его назвать, и Тучков потребовал очной ставки моей с архиепископом Николаем. Помню серую мглу сумерек... хриплый крик Тучкова и нечленораздельный возглас... следователя, который все время целился поверх моей головы в окно маленьким браунингом.

Архиепископ Николай вошел, взглянул ... на меня и остановил внимательный взгляд свой на следователе. На владыке была сероватая ряса и зимняя скуфья. Утомленные глаза были холодно-строги. Встав со стула, следователь разразился такими воплями, что вякнули стекла дверей и окон. Высокопреосвященный Николай властно прервал его: «Выпейте валерьянки и успокойтесь. Я не понимаю звериного рычания и буду отвечать вам тогда, когда вы будете говорить по-человечески. И спрячьте вашу игрушку». Чудо совершилось. Следователь спрятал револьвер и вежливо стал спрашивать владыку, который давал ему, как и Тучкову, какие-то дельные показания. Во время этого допроса владыке удалось совершенно обелить Сергея Павловича Мансурова...

Когда рассеялись ужасы сидения в тюрьме, то мне удалось узнать подробности пребывания владыки Николая на Лубянке. Я с ужасом узнал об издевательствах над ним, о его сидении в подвале тюрьмы и о постоянных очных допросах. И с тем большей благодарностью я склоняюсь перед нем его духа, благодаря которому владыке удалось спасти многих и сохранить многие церковные тайны. В московской тюрьме особенно ярко выявился его строгий и правдивый лик, смелый лик человека, забывающего о себе и готового к смерти за веру.

Много благодарен я ему лично за свою судьбу. К 8 января 1926 года у меня было двадцать три допроса, всю ночь под 9 января я был почти под непрерывным допросом. Утомленный и нравственно и физически, я готов был сдаться на требование следователей, готов был наклеветать на себя и друзей. Пробило четыре часа утра, когда меня вызвали к следователю. Его допрос вертелся на одном месте, он обычно требовал выдать людей, не причастных к письму митрополиту Петру. Привели архиепископа Николая. «Я требую, - сказал владыка, — чтобы вы оставили в покое Сидорова. Я его знаю как нервнобольного человека, а вам, - обратился он ко мне, - я запрещаю говорить что бы то ни было следователю властью епископа». Меня увели в коридор, я слышал неистовую ругань следователя.

Вряд ли эти мои строки будут прочтены многими, но, если... близкие прочтут их, пусть они склонятся перед дивным ликом архиепископа Николая, некогда в застенках ГПУ избавившего меня от самого большого несчастья - от выдачи друзей врагам веры и Церкви».

Священник Сергей Сидоров и Сергей Павлович Мансуров были тогда освобождены, но архиепископ Николай Особым Совещанием при Коллегии ОПТУ 21 мая 1926 года был приговорен к трем годам ссылки в Сибирь. После окончания ссылки ему было разрешено свободное проживание везде, кроме шести крупных городов, с прикреплением к определенному месту жительства на три года.

Когда срок юридического поражения в правах закончился, архиепископ Николай поселился в Москве. Во время гонений 1937 года власти ставили своей целью арест большинства священно-церковнослужителей и для этого опрашивали всех тех, кто мог бы стать свидетелем обвинения. 10 ноября 1937 года сотрудники НКВД допросили одного из московских священников, который показал, что знает архиепископа Николая с 1924 года, так как ему приходилось служить с ним в разных храмах Москвы. Архиепископ Николай считается одним из самых авторитетнейших архиереев Русской Православной Церкви. Будучи долгое время священником Александровского военного училища, он имел большое влияние на юнкеров и до сего времени тесно связан с бывшими военными кругами.

Что касается антисоветской деятельности архиепископа, то в моем присутствии, сказал свидетель, он неоднократно заявлял, что «Русская Православная Церковь и весь русский народ переживают тяжелое положение исключительно по своей простоте и недальновидности, доверились различным проходимцам и вот результат, у власти стоит «апокалиптический зверь», который расправляется с русским народом и духовенством». Также Добронравов среди окружающих говорил о необходимости защиты Церкви и духовенства, заявляя, что «каждый верующий должен противодействовать мероприятиям советской власти, не допускать закрывать церкви, собирать подписи, подавать жалобы, а самое главное, что духовенство должно разъяснять верующим смысл происходящих событий... что советская власть есть явление временное...»

27 ноября власти арестовали архиепископа Николая, он был заключен в Бутырскую тюрьму, и сразу же состоялся допрос.

-Какое участие вы принимали в работе Поместного Собора Русской Православной Церкви? - спросил следователь.

-Я был членом Поместного Собора Православной Церкви, в работах которого принимал деятельное участие, входя в так называемую профессорскую группу.

-Когда и где вы встречали Сахарова, Стадницкого и Дамаскина?

-Епископ Афанасий Сахаров являлся моим помощником по управлению Владимирской епархией, судился по обвинению в контрреволюционной деятельности. После его возвращения из ссылки он заезжал ко мне в Москву навестить меня и получить от меня указания на свою дальнейшую пастырскую деятельность. С епископом Дамаскиным Цсдриком я познакомился в ссылке, после его возвращения из ссылки он заезжал ко мне в Москву навестить меня. Митрополит Арсений Стадницкий - мой единомышленник, он посещал меня в Москве, где мы с ним обсуждали создавшееся тяжелое положение по управлению Православной Церковью.

-Вы обвиняетесь как участник контрреволюционной организации церковников.

-Нет, это я отрицаю.

-Следствие располагает данными, что вы являетесь участником контрреволюционной монархической организации церковников и требует от вас правдивых показаний.

-Я это отрицаю, я признаю лишь то, что встречался с епископом Дамаскиным Цедриком, митрополитом Арсением Стадницким и епископом Афанасием Сахаровым, которые в прошлом были судимы по обвинению в контрреволюционной деятельности.

На этом допрос был закончен. 7 декабря 1937 года Тройка НКВД приговорила владыку к расстрелу. Архиепископ Николай был расстрелян 10 декабря 1937 года и погребен в безвестной могиле на полигоне Бутово под Москвой.

Память священномученика Николая совершается в день его смерти - 27 ноября (10 декабря), а также в день празднования Собора новомучеников и исповедников Российских - 25 января (7 февраля), если этот день совпадает с воскресным днем, а если этот день не совпадает с воскресным днем, то в ближайшее воскресенье после 25 января (7 февраля).

В 1989 году дело по обвинению архиепископа Николая (Добронравова) было пересмотрено, и он был реабилитирован.

В августе 2000 года, на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви, причислен к лику святых Новомучеников и Исповедников Российских для общецерковного почитания.

Источники, использованные для составления жития:

Златоуст. М., 1993. № 2. С. 298-302.
Иеромонах Дамаскин (Орловский). Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви XX столетия. Тверь. 1996. Книга 2. С. 490. ЦА ФСБ РФ. Арх. Р-25756.
Там же. Арх. № Н-3677. Т. 2, т. 4.
ГАРФ. ф. Ю035, д. 19597.